Свои и чужие - [112]

Шпакевич очень не хотел оставлять у кавалеристов Чубаря, но сделать ничего не мог, чтобы лететь вместе. Им и так повезло, что случился самолёт, который летел через фронт — можно было надеяться, что таким образом все карты, все разведывательные данные, которые за последнее время собрал отряд и которые нельзя было передать по рации, быстро дойдут до цели, тем более что кавалеристам тоже здорово пригодились сведения о размещении немецких охранных частей в полосе действия группы армий «Центр». Собственно говоря, за эти сведения Шпакевич и получил место в штабном самолёте, который направлялся на ближайший аэродром за линию фронта.

Назад, в Батаевские леса, Родион Чубарь шёл вместе с Гусевым. Попутчик ему попался неразговорчивый, и за всю дорогу они мало чего узнали друг о друге. Зато Чубарь увидел исток Беседи. Заночевал он тогда с Гусевым в деревне Новая Беседь, и Чубарь узнал, что из огромного болота, раскинувшегося на многие километры отсюда, берет начало река, с которой связаны были все эти годы его жизни. И он попросил хозяина показать ему ту криницу под ивой, откуда Беседь брала начало. Поблизости лежал луг, осенённый с одной стороны берёзами, чуть дальше, пожалуй, через полкилометра, струился родник. Его так и не прихватило, хотя морозы уже стояли крепкие. Но дальше, по руслу, везде блистал лёд, и под ним, как извилистый жёлоб, еле приметно пульсировала по светлому илу узенькая Беседь, которая потом, через десятки километров, принимая в себя многочисленные, порой безымянные притоки, делалась полноводной и, по здешним понятиям, конечно, широкой, какой привык её видеть Чубарь возле Веремеек, в среднем течении.

Странно, но от зрелища слабого зародыша родной реки, её трепетного появления на свет из далёкого смоленского болота вдруг сжалось Чубарево сердце, будто он прожил на Беседи всю свою жизнь, будто ему выпало счастье присутствовать при таком таинстве, какое редко повторяется на веку. В эти минуты он как бы нашёл наконец себя; словно очень давно затерялся он между людьми и вот теперь опять нашёлся. Правда, осознал это Чубарь, как полагается, гораздо позже, когда уже шагал от верховьев Беседи в Батаевские леса, однако в конце пути он твёрдо был уверен, что вернётся когда-нибудь в свои Веремейки, к тем людям, которые, как оказалось на поверку, стали ему близкими.

Он и не подумал, что это произойдёт скоро. Однако события поторопили его нынешнее возвращение в Забеседье.

Карханов вызвал Чубаря на другой день после прихода в партизанский лагерь и сказал:

— Мы наметили одну крупную операцию, чтобы помочь нашим наступающим войскам. Будем брать ближайший райцентр. Сперва думали взять Крутогорье. Но там теперь скопилось много вражеских войск. Этакий орешек покуда не по зубам. Собираемся атаковать другой город. Скорее всего Хотимск. Может, даже продвинемся до Людинова. Правда, одним нам не справиться и с этой задачей. Поэтому решили звать на помощь местные партизанские отряды. У нас сложилась на этот счёт более-менее полная картина. Налажена кое-какая связь. Например, с Хотимским отрядом, которым командует товарищ Сыромолотов. Но этого тоже маловато. Поэтому вам, Родион Антонович, придётся сегодня же отправиться вниз по Беседи, отыскать там в Паньковских лесах и привести сюда отряд Нарчука. Кстати, проведайте в Кулигаевке нашего общего знакомого. Вы знаете, кого я имею в виду?

— Сидора Ровнягина?

— Так точно.

— Нарчука я тоже знаю. Это наш, местный товарищ. Работал когда-то председателем колхоза, а потом — в райкоме партии. Так что…

— Вот видите, все складывается хорошо, одно к одному. Остаётся только с блеском выполнить задание. Думаю, что Сидор Корнеич в этом деле вам пригодится. Поможет наладить нужные связи. Сообщите ему также, что по запросу Центра, который высоко оценил добытые в Бабиновичах разведданные, мы представили его к награде. Правда, замешан в этом деле больше всего, кажется, другой человек, ваш бывший заместитель…

— Зазыба? — Да. Но с ним… Словом, есть обстоятельство, которое пока что не зависит от нас.

И вот Чубарь нынче в глухую декабрьскую ночь пробирался в Веремейки. Хотя Карханов и советовал ему первым делом связаться в Кулигаевке с Сидором Ровнягиным, сам он хорошо знал, что единственный человек в Забеседье, который поможет ему выполнить задание командира спецотряда за короткое время, — Денис Зазыба.

За то время, пока Чубарь шёл сюда из Батаевских лесов, он уразумел наконец великую истину, о которой раньше только слышал от других, — запах родного дома человек по-настоящему чувствует, возвращаясь из далёких краёв.

… А старый волк, который, видать, совсем потерял силы, все выл где-то за Веремейковским озерцом, выл не переставая.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Сообщение включает обзор развития партизанского движения за период с 1.1. по 30.VI.1942 года с учётом особенностей тактики и опыта борьбы. Начальник полевой полиции при главном командовании сухопутных войск вермахта. Генеральный штаб № 236/42. Секретно.

Местные партизаны. Созданные большевиками в начале войны истребительные батальоны явились основой зарождения и развития партизанского движения в тылу нашей армии. Исключив лиц, не целиком преданных партизанскому делу, русские создали особые группы, которые сложились из старых партизан времён гражданской войны 1918—1920 гг., членов Коммунистической партии, председателей колхозов, директоров совхозов, руководителей государственных учреждений, директоров санаториев, врачей (как мужчин, так и женщин), начальников шахт, офицеров и красноармейцев разбитых частей Красной Армии, военнопленных, которые убежали из наших лагерей, а также заслуживающих доверия лиц из числа гражданского населения… В то же время для роста партизанского движения сложились благоприятные условия. Например, положение крестьян все ухудшалось. Реквизиция вермахтом лошадей и повозок и отсутствие сельскохозяйственных машин необычайно отрицательно отразились на обработке земли. Поголовье скота по причине возросшего забоя, реквизиции и нехватки молодняка настолько сократилось, что крестьянское население в нынешнее время может выполнять поставки с большим трудом. Возникшее в результате этого недовольство часто можно услышать в высказывании: «Сталин хоть оставлял нам корову в хлеву, а немцы и её хотят забрать». Недаром один пронемецки настроенный бургомистр заметил: «Взятая у крестьянина корова означает появление двух партизан в лесу». В то же время положение рабочего на оккупированной территории ещё более безнадёжно. Рыночные цены находятся в таком резком разрыве с получаемой зарплатой, что той совершенно не хватает, чтобы удовлетворить самые мизерные жизненные потребности. И если глава семьи получает дополнительное питание, то его семья буквально вынуждена голодать и последние остатки одежды и домашнего скарба менять на продукты. Результатом этого является нежелание трудиться, которое ведёт к отказу работать вообще. Именно такое положение толкает многих рабочих, особенно молодых и неженатых, в ряды партизан. Значительно хуже обстоит дело у беженцев из многочисленных районов боевых действий.