Свод Единства. Ломая судьбы. Том 1 - [11]

Сорок Третий закивал.

— Вопросы есть?

— Да. А когда мы будем учиться, как убить Творящих?

Весь класс засмеялся. Барнабас сначала нахмурился и даже думал ударить кулаком по столу. Но затем его лицо прояснилось и подобие улыбки тронуло его губы.

— А ты еще тот балагур. Я за тобой буду наблюдать. Будешь разлагать дисциплину — под зад. Понял?

Сорок Третий кивнул. Хотя ему была не понятна реакция его одногруппников на его слова. Что он такого спросил? Отец чуть ли не каждый день говорил, что они вынуждены так тяжело работать только от того, что эти проклятые Творящие, победи их Свод, загнали весь народ в эти болота. Нет ничего хуже во всем мире, чем смрад, который исходит от этих, забери их Единство, Творящих. Ладно, он потом с этим разберется. Сейчас ему нужно учиться. И зачем он задал такой вопрос? Дураку же понятно, что на первом году обучения такому не учат. Только когда он станет старше, тогда и постигнет все аспекты такой науки.

За длинным столом на длинной лавке он просидел еще час. Сосед слева сидел молча. Как и вся группа. Отец у него не умел читать, как и мать. Поэтому грамоты его никто не учил. Но, в чтении не было ничего сложного. Надо было только запомнить, как выглядит каждая буква. И как она звучит. Ничего сложного. Дело только в памяти. Сорок Третий вспомнил, как однажды они сидели на рыночной площади с отцом. Мимо проходил прохожий и Сорок Третий спросил у него, как ему понравились яблоки, что он купил у них в прошлом году. Даже отец тогда удивился. И признал, что у него очень хорошая память. Конечно, не сразу. Всю дорогу домой отец задавал ему всякие каверзные вопросы, но все же смирился с тем, что память у мальчика цепкая.

На перерыве учитель повел всех в столовую. Она была тут же в этом корпусе на первом этаже. Каждому ученику была выдана деревянная тонкая доска, на которую он и ставил себе еду. Ели в тишине. Как понял Сорок Третий, разговаривать здесь было запрещено. И время для приема пищи оказалось ограниченным. Поэтому он расстроился, когда пришлось относить миски с недоеденной картошкой и какой-то сладкой кашей. Следующий раз надо наминать за обе щеки. В классе все сели на те же места, что и прежде. Еще два часа с перерывом на десять минут было потрачено на заучивание букв. К концу дня Сорок Третий помнил все буквы на вид, а также то, как они звучат. После занятий все были направлены в свои комнаты выполнять домашнее задание. Сорок третий спросил у учителя, где его комната. Тот провел его по коридору и показал дверь. Он и вправду думал, что у каждого будет своя комната. Ну или одна на несколько человек. Но то, что он увидел, совсем его не обрадовало. Внутри было не очень просторно. Длинная и не широкая комната. Вдоль одной стены стояли трехъярусные кровати. Они были плотно составлены между собой без единого просвета. Напротив каждой кровати, у противоположной стены, стояла тумба с тремя ящиками. А на стене висела доска. Очень длинная. Через всю комнату. Шириной в локоть или больше.

— Час занимаемся. Потом свободное время еще час. — раздался громогласный голос Барнабаса. — По истечению часа на прогулки, чтобы все были в корпусе. У нас ужин. Затем можете гулять по корпусу, ходить на другие этажи, если вас оттуда не спустят, но не покидать корпус. Уяснили? Двадцать Седьмой, ты все понял? Тебе не надо персонально все объяснять?

Учитель развернулся и ушел. Несколько учеников подошли к стене по всей ее длине. Они взялись за доску и свесили ее с крючков. Расположили горизонтально. На стене теперь можно было рассмотреть собранную веревку, которая раньше была закрыта доской. Другие ученики взяли эту веревку и подцепили за крючки на доске. Получилась такая полка, как у отца в погребе. Возле стены она держалась на специальных выступах, а край, который дальше от стены, держался на веревках.

— А почему все молчат? — тихо спросил Сорок Третий у ближайшего мальчика.

— Алхимист не должен много говорить. Так мы будем казаться умнее. — шепотом ответил ему сосед.

Сорок Третий сильно удивился, он даже рот открыл. Что это еще такое? Потом он вспомнил тишину в классе, тишину в столовой… Ему стало не по себе. Легко не будет.

— Вещи запихни под кровать. Так все делают. — посоветовал ему сосед и погрузился в молчание.

Сорок Третий кивнул и запихнул мешок под трехъярусную кровать. Конечно же, его место было на самом верху. Сбоку была небольшая лестница, хорошо приделанная к кровати. По ней и надо будет влезать наверх. Он вздохнул. Взял свои пару листиков, что раздал учитель каждому в их группе. И книгу, которая была у каждого. В не глубокой нише на стене, которая теперь была открыта, он взял себе раскладной стул, как это сделали другие. Сел за стол, поставил книгу, уперев ее о стену, поместил два листочка на стол и вытянул из кармана алхимический карандаш. Он писал черным цветом. И не заканчивался, как говорил их учитель. Диаграммы алхимистов не давали ему исписаться, поэтому его можно было только поломать. И получить за это под зад. Дословно. Сорок Третий принялся рисовать буквы. Мысленно про себя он повторял название каждой буквы, которую он выводил на листе. Первые буквы были сложно писать, затем стало легче. Он всегда любил рисовать. Письмо — то же рисование. Только здесь нельзя давать волю фантазии. Раньше он рисовал угольками то, что хотел. То, что ему в тот момент хотелось рисовать. А сейчас надо было соблюдать строгие правила. Каждая последующая буква должна быть такая же, как и предыдущая. Сорок Третий исписал все листы с обоих сторон задолго до того, как закончился час. Он отложил карандаш в сторону и сидел в тишине, пока не пришел учитель и не сообщил, что они могут пойти на улицу. Доска была быстро собрана, стулья помещены на место. Сорок Третий открыл последний ящик тумбы, которая стояла напротив его кровати. Он не сомневался, что два других заняты. Ему же достался самый неудобный. Тот, к которому приходилось нагибаться или садиться на корточки каждый раз, когда тебе необходимо что-то достать из него или поместить внутрь. Как он и ожидал, этот ящик оказался пустым. Мальчик захлопнул его, поместив туда книгу, листы и карандаш. Он огляделся. Несколько ребят лежали на кроватях. Парочка читали какие-то книги. Но большинство выходило из комнаты. Он тоже вышел. На улице уже начала спадать жара. Ученики разбились на мелкие группки. Сорок Третий примкнул к одной из них. Но, ощутив на себе недоброжелательные взгляды, быстро отделился от них. Тогда он попытал счастья у другой группы. Встречен он был так же. Можно сказать, враждебно. Сорок Третий вздохнул. Несколько мальчиков бродили в одиночестве. Пока вступать с ними в контакт ему не хотелось. Он решил, что лучше изучить полиот.