Свободу мозгу! - [36]

Удивление — это мощнейшая движущая сила в экономике знаний. Она играет ведущую роль не только в научных исследованиях, но и в обучении. Те немногие люди, что перестали изумляться, те ученые, что отказали истинным профессионалам в способности поражаться, постепенно исчезают с нашего горизонта. Следует всячески поощрять эту способность, и если есть страна, которая инвестирует в восторг от новых научных данных, так это США. А во Франции больше принято вульгарное и непрофессиональное удивление, не имеющее никакого отношения к настоящей науке. Я не испытываю никаких комплексов по поводу «эффекта произведенного впечатления», о котором узнал из примитивных СМИ.

А от специалиста по связям с общественностью Фила Уокнелла[125] я узнал о трех этапах, из которых должна состоять любая хорошая лекция:

1. «Черт возьми, я впервые об этом слышу!»

2. «Я рад, что узнал об этом».

3. «Мне хочется узнать об этом как можно больше».

Он особенно настаивал на третьем этапе: «Главное, Идрис, постарайся не провалить последний этап, без которого твоя лекция не произведет должного впечатления на аудиторию, потому что ты убил в людях желание узнать еще больше».

Нужно пробудить голод, и не следует стесняться изумления. Не верьте никому, кто вам скажет, что профессионал — это тот, кто никогда и ничему не удивляется.

Глава 3 Образование

Гастрономия знаний

Ад у шведского стола

Представьте себе: вы находитесь в роскошном отеле, стоите перед шведским столом с поразительным обилием блюд и можете попробовать любое: мясо на гриле, вегетарианские блюда, салат-бар, икру, устрицы и омары, суши, пастрами, изысканные сыры, свежие фрукты и даже… массаж для полноты картины. Короче говоря, все что душе угодно. Есть блюда, которых вы никогда в жизни не пробовали, — у одних аппетитный вид, другие выглядят менее заманчиво, но хороший официант посоветует попробовать все без исключения. К тому же вы очень-очень голодны. Пожалуй, это рай на земле.

А теперь представьте, как вдруг официант начинает вопить во все горло: «Ты должен абсолютно все съесть! Каждая несъеденная тобой тарелка будет занесена на твой счет, ты заплатишь за те блюда, которые остались на столе. Если останется слишком много еды, то ты не только заплатишь безумные деньги, тебя еще унизительно выкинут из отеля, а чтобы ты полнее ощутил свое ничтожество, все выйдут посмотреть на твой позор». Затем он вынимает часы и заявляет: «У тебя час времени. Некоторые с этим справились, может, получится и у тебя». Тут вы понимаете, что раю конец, начался ад.

Шведский стол тот же самый, но вы попали из рая в ад только потому, что изменились правила игры. Есть ли кто-нибудь, прошедший через это испытание? Вроде бы никто. Если второпях проглотить столько еды, то механизм переваривания будет навсегда нарушен и даже годы лечения его не восстановят. Могу гарантировать, что этот кошмар переживал каждый, и даже не раз, а гораздо чаще. Он называется «образование».

«Традиционная» школа не имеет ничего общего с традициями, это не школа, а индустрия. Сократ, Платон, Конфуций, да Винчи или Витторино да Фельтре обучали не так, как сегодня, но память слишком коротка: максимум шесть поколений — и ряды парт и черная доска стали общепринятыми. Но такой вариант образования сложился всего пару столетий назад, а это капля в море в истории человечества, существующего более восьми тысяч лет.

Наше образование родилось в ходе промышленной революции и нацелено на заводское производство, а его главная добродетель — конформизм. Не креативность, не уникальность характера, не любовь к знаниям, не личностный расцвет, а именно это.

Крах личностного расцвета

Зачем мы учимся? Для обретения внутреннего валового счастья или производства внутреннего валового продукта? Все знают ответ на этот вопрос. Мы мечтаем о школе личностного роста, а современная — это школа экономической выгоды. Но развитие важнее экономической выгоды. Любое человеческое существо, добившееся расцвета, всегда полезнее для общества с экономической точки зрения, хотя не каждый человек достигает благоденствия. К сожалению, наше общество потерпело неудачу в достижении личностного роста, и этот провал тем более предсказуем, что этот рост никогда не был его целью. Поскольку чувства и идея процветания его не интересуют, самоубийство воспринимается обществом как нормальное и неизбежное явление. Его не ужасает, что на десять тысяч жителей приходится столько-то самоубийств.

Каждое десятилетие более двухсот семидесяти пяти тысяч жителей Японии оканчивают жизнь самоубийством, что почти равно населению Страсбурга. В Китае каждое десятилетие добровольно уходят из жизни два миллиона восемьсот тысяч жителей. Столько же проживает в Париже. Я не утверждаю, что образование является единственным виновником этих драм, но если «Суицид Инкорпорейтед» котировалась бы на бирже и ежеквартально публиковала свои страшные отчеты, то школа стала бы одним из его главных акционеров. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Люди убивают себя, когда не могут приспособиться к жизни в обществе. В древнем племени каждое человеческое существо заранее считалось соответствующим ему. А в современном обществе это соответствие приходится подтверждать. Например, если вы не подходите школе, то сами и виноваты. Именно в этом заключается вся абсурдность ситуации: человек выстраивает систему, чтобы она служила его интересам, а заканчивается все тем, что она его порабощает. Это повторяется с завидной регулярностью на всем протяжении нашей истории.