Свободу медведям - [20]

— О господи! — воскликнула Галлен.

— Совсем спятил, — сказал ей Зигги.

«Это чудовище ванной», — подумал я. Но вслух потребовал:

— Вытащите меня отсюда!

— Господи, Графф, — отозвался Зигги и потом пояснил Галлен: — Он тронулся умом. Ему нужно хорошенько выспаться.

Затем я наблюдал, как их тени склонились и словно приклеились к потолку и верхней части стены; они двигались по диагонали к дверному проему. Их тени становились все кривее и больше.

— Господи! — воскликнул я.

— Храни его Господь, — произнес Зигги, и они вышли из ванной комнаты.

Хотя не так уж тут и темно — вокруг меня были стены ванной, прохладные и гладкие на ощупь, и я мог ухватиться за край ванны обеими руками и подтянуть себя, если бы собрался выбраться наружу, — к тому же я все равно закрыл глаза.

Я настороженно заметался глазами по комнате, когда дверной проем высветился снова и со стены на потолок метнулась тень: став меньше, она перескочила на другую стену в тот самый момент, когда в дверном проеме пропал свет.

— Я вижу тебя, — сказал я тени. — Я знаю, что ты здесь, черт бы тебя побрал!

— Тихо, Графф, — прошептала Галлен.

— Хорошо, — согласился я, вслушиваясь, как она подходит все ближе; ее голос звучал так, как если бы она находилась под ванной. Затем я ощутил на своей руке касание ее шелковой блузки. — Привет, Галлен, — сказал я.

— Как вы себя чувствуете, Графф?

— Я вас не вижу, — ответил я.

— Это хорошо, — сказала она. — Потому что я пришла сменить ваши повязки и перевязать вас как следует.

— О, но это мог бы сделать Зигги!

— Он бинтует слишком туго.

— Но я чувствую себя прекрасно.

— Вряд ли. Я сейчас сниму с вас старые полотенца и наложу настоящие бинты.

— Как мило, что вы здесь служите, — заметил я, и край ее косы коснулся моей груди.

— Ш-ш-ш, — велела мне она.

— Почему вы так далеко от меня внизу, Галлен?

— Да я ведь над вами, дурачок, — ответила она.

— Должно быть, это очень глубокая ванна.

— Она на подставке, поэтому так кажется.

Затем я почувствовал, как ее руки нашли мою грудь и легко заскользили по моим бедрам.

— Выгните спину, Графф.

Одно полотенце было размотано, так осторожно, что ее руки ни разу не коснулись меня.

— Еще раз, — потребовала она, и я снова выгнул спину для другого полотенца; теперь я ощутил себя голым до колен в холодной ванне. Когда она наклонилась, чтобы взять меня за пальцы ног, ее коса упала мне на колени.

— Мне щекотно от волос, — сказал я.

— Где?

— Щекотно, — повторил я, хватая косу обеими руками. Я прошелся косой по себе, и она потянула ее обратно.

— Прекратите, Графф.

— Я хочу видеть ваш затылок, — сказал я.

Она разматывала полотенца на моих лодыжках, и, когда дошла до места, где они прилипли к ожогам, ее движения стали очень медленными; слои полотенца слиплись и затвердели.

— Куда вы спрятали свою косу? — спросил я.

— Пусть вас это не волнует, — сказала она.

Теперь уже все полотенца были размотаны.

— Вы что, видите в темноте, Галлен?

— Нет, не вижу!

— Если бы вы могли видеть, то вы бы увидели меня…

— Еще бы!

— …розового и волосатого, как обезьяний детеныш.

— Очень трогательно, — фыркнула она. — Перестаньте.

Но я сумел высунуться из ванны и найти ее голову, сунуть руку ей под подбородок, скользнуть пальцами по горлу до того места, где она спрятала в блузку косу.

— Я хочу увидеть вашу шею сзади, — повторил я.

Сейчас она накладывала мне новую повязку, проворно и легко оборачивая меня марлей. Она перевязала только лодыжки, не пеленая мне ноги вместе, как это сделал Зигги.

— У меня есть чистое полотенце, чтобы вас прикрыть, — сказала она.

— Это полотенце чудовища?

— Выгнитесь, — велела она и обернула его вокруг меня так проворно, что меня словно обдало дуновением сквозняка.

— А теперь включите свет, — попросил я.

— Я не должна быть здесь, Графф, — сказала она. — Моя тетушка думает, что я взбиваю постели.

— Я только взгляну на вашу шею сзади, Галлен, — попросил я.

— И вы не будете меня хватать?

— Ну что вы!

— И сдергивать с себя полотенце?

— Разумеется, нет!

— Тетушка мне рассказывала, что какой-то мужчина так и поступил — в коридоре. Снял с себя полотенце прямо у нее на глазах.

Затем она приоткрыла дверь, впуская к нам яркий свет, потом наклонилась ко мне. Я прижал ее лицо к своим плечам и поднял ее тяжелую косу; я отвел вниз ее уши, продолжая смотреть.

Так и есть, в нижней части ее шеи осталось маленькое пятнышко от моего поцелуя.

— Ты же не сама это сделала, да? — выдохнул я.

— А ты не станешь меня хватать, да? — прошептала Галлен.

Я опустил руки на дно ванны и поцеловал ее за ухом дважды. А она легко дотронулась руками до моей груди, всего лишь кончиками пальцев — даже не положила на нее ладонь. Ее голова по-прежнему прижималась к моему плечу; она притронулась ко мне так осторожно, как только могла. Я почти не чувствовал ее веса. Она походила на длинную, слегка оглушенную рыбу — хладнокровную и спокойную, но трепещущую в руке.

— Мне пора, — сказала она.

— Почему я должен лежать в ванне? — спросил я.

— Думаю, вовсе не должен.

— А где Зигги?

— Собирает для тебя цветы.

— Собирает для меня цветы?

— Да, — подтвердила Галлен. — Он раздобыл вазу с водой и собирается наполнить ее лепестками форситии.