Свободный Волк - [37]

— Тарантул! Дружище! — воскликнул Мосик, явно обрадовавшись. — Ну ты и напугал меня! Я уж думал, мы разбойникам попались! Знакомься, мой партнер по бизнесу, будущий мой зять.

— А зятя как зовут? — спросил, прищурясь, дюжий молодец, держа с намеком руку на дубинке.

— А очень просто его зовут. Борзун. Парень недалекий, но ловкий. А ты, приятель, давно ли промышляешь на дороге? «Приятель» прекратил разглядывать Стайса Чевинка и обратился к Мосику:

— А откуда тебе известно, что мы тут промышляем? Мосик усмехнулся.

— Земля слухами полнится. О тебе, Тарантул, уже слагают басни. Я и подумал, что мимо не пройду, ты меня отыщешь. Мы как раз тут приглядываем, к кому прибиться. Видишь, приятель, какое дело. Фракционизм — болезнь эпохи. Все сбиваются в коллективы. А я один убогий индивидуалист. Время мелких одиночек миновало. Пора консолидироваться. У вас тут не было еще обмена опытом? Давай наладим дело. Соберем симпозиум, обсудим перспективы, проведем дискуссионный вечер. Необходимо ставить стратегию на научную основу. Пора осваивать новейшую методу, призвать опыт на службу практике, освоить управляемость процесса. Дифференцировать имеющийся опыт, дискредитировать возможных конкурентов. Стремиться достичь по региону максимальных показателей, наладить межтерриториальные контакты, свести к нулю весь негативный фактор.

— Хватит! Хватит! — вскричал поспешно Тарантул. — Ты мне людей сейчас перепугаешь! Не зря тебя прозвали Тарахтеллой. Милости прошу в нашу шайку, Мосик. Я рад тебе. А говорили, что ты пошел на поиски Ярса Стамайера. Я уж думал, пропал мужик!

— Какой оппортунист такое мог сказать?! — возмутился Мосик. — Я честный вор, а не какой-нибудь авантюрист! И зять мой приличный человек, хоть и недалекий.

Тарантул махнул своим людям, чтобы отошли, и сам уселся с двумя приятелями. Стайс молчал и слушал, как старые знакомцы под видом дружеской попойки стараются разведать побольше друг о друге. Мосик трещал сорокой, заливался соловьем. Но, кроме общих фраз, Тарантул из него не вытянул ни крошки. Зато сам раскололся, как полагается. Стайс узнал, что в шайке у них примерно полсотни головорезов, ребята все крутые. И не одно ворье, есть и погрубее парни. Устраивают засады на дорогах, обворовывают фермы, грабят и в городе, и в поле.

Стайс знал, что Мосику не по душе злодейство, и он при первом случае постарается избавиться от такого «коллектива». Пока же он предпочел помалкивать и предоставить Мосику самому решать, как именно им выбраться из новых приключений.

— Сынок, чего молчишь? — душевно обратился к нему Мосик. — Как полагаешь, прибыльное дело?

— Я, как вы, папаша, — надувшись, с важностью ответил Стайс. — Почту за честь присоединиться к столь прославленным молвою именам. К вашим, услугам, патрон.

— Парень хорошо воспитан. — с одобрением заметил атаман. — С достоинством, но без лишней спеси. С услужливостью, но без приниженности. Завидую тебе я, Мосик. Если ты своим дочуркам найдешь еще хоть пяток таких зятьков, то у тебя получится неплохое семейное предприятие.

— Вот и хорошо. А пока я желал бы, чтобы парень поучился делу в твоем воровском университете. Я сам-то начинал похуже. У меня-то не было наставника. С такими кадрами мы, глядишь, поднимем статус воровского профсоюза. Я даже думаю, что в будущем мы будем большинством в парламенте. Пора кончать с дилетанством и одиночными прохвостами, что портят впечатление в глазах народа о благородном ремесле воров! В Кураннике недавно был симпозиум. И я там выступал с докладом на тему скорейшей легализиции профессии мошенников. Необходимо сделать организованным дело впаривания апокалипсисов, развешивания по ушам лапши, промывания мозгов, обкручивания лохов. То, что ты видишь тут, Тарантул, скоро станет прошлым. Воры будут заседать в офисах, а не прятаться по оврагам и развалинам. Ремесло мошенника станет не только прибыльным, но и почетным. Я уважаю тебя, Тарантул, но должен тебе сказать, как другу, что твоя метода — это прошлый век. Напал, ограбил, скрылся. И сиди, дрожи, пока полиция вас не прищучит поодиночке. Прискорбно, когда опытный, но неорганизованный грабитель потешает публику на эшафоте, когда вполне мог бы делать это и в парламенте. Легализация, мой друг, — вот наше кредо!

— Да, но ведь тогда придется платить налоги! — встревожился Тарантул.

— И что с того? — строго спросил Мосик. — Смотри немного дальше носа, партнер! В процессе адаптации придется в самом деле делиться с государством. Но после, когда воровская элита утвердится в социуме, как на малине, и станет частью правящей верхушки, если не самой верхушкой, все дело кардинально изменится. Налоги, отдаваемые в государственные закрома, станут частью, и небольшой, я уверяю, частью, общевалового налогового сбора. Я думаю, ты не откажешься, Тарантул, быть среди тех, кто будет распределять этот жирный кус.

— Тогда зачем мне воровать? — простодушно спросил атаман. — Если деньги сами потекут в карманы?

— Верно мыслишь. Грабить по дорогам в самом деле станет обременительно и стыдно. Такая участь достойна лишь филистеров и всякой шушеры. Надо же кому-то, в самом деле, сидеть по тюрьмам. Ты ведь не думаешь, что тюрьмы надо ликвидировать? И правильно. Иначе, в людях недостанет страха и почтения перед законом. Ты ведь, Тарантул, я думаю, не ошибаюсь, по старинке привык считать закон своим врагом? Вижу, я не ошибся. А вот ты ошибся. Очень глупо иметь себе таких могущественных врагов, как Закон. Закон преследует лишь неудачников и одиночек. Тем, кто создает Закон, тем он и служит, как верный пес. Отсюда вывод: балласт — на дно, чем легче фракция, тем больше на виду. Вот это и есть весь секрет фракционизма. Пусть одиночки создают для нас фундамент, пусть много трудятся и мало получают. А ты, Тарантул, займешься инвестированием. Сшибать деньгу по мелочи — не наш с тобою уровень. Что скажешь, сынка?