Свободный мир - [5]

По пути ей попалась пустая кухня, а затем столовая с накрытым горячим ужином. Ужин, к счастью, был накрыт на одного.

Эмри остановилась у стола, взяв в руку салфетку с приборами и остолбенело разглядывая свои любимые блюда. Любимые лет восемнадцать назад.

Есть ей тоже что-то не хотелось.

— Эй вы, — крикнула она, высунувшись из-за входной двери, — унесите все букеты, все до одного.

Безумный сопровождающий был тут как тут.

— В чём дело? — живо поинтересовался он.

— В чём дело? — передразнила его Эмри. Ей уже и самой казалось, что она тронулась умом, когда её ударили по голове и уронили на землю. — Немедленно!

Она зашла в дом и повернулась к зеркалу, откуда на неё смотрело собственное испуганное лицо: зелёные глаза, вокруг которых только рисовались первые морщинки, оцарапанная щека и широкие губы, одна из которых была рассечена. Короткие светло-каштановые волосы спутались и испачкались так, что Эмри могла бы испугаться собственного отражения.

— Он что, не мог узнать, какие цветы мне нравятся? — с издёвкой спросила она, успокоившись.

— Ну, — замялся мужчина, собиравший букеты в огромный мусорный мешок, — нам… то есть вам, то есть ему было не до того, чтоб это узнавать.

Она давно уже всё поняла. Но это невольное признание всё равно заставило Эмри вздрогнуть.

— Сделай так, чтоб я тебя больше сегодня не видела, — устало попросила она, вошла в спальную и заперла дверь.

Полотенца обнаружились рядом с глубокой ванной, которая, разумеется, была наполнена и даже покрыта толстым слоем пены. Она разделась и на мгновение полностью погрузилась в горячую воду.

Но долго пробыть в воде она не смогла и вынырнула, ощущая саднящую боль в щеке и других ободранных частях тела.

Спустя несколько минут она вышла из ванной, уже чувствуя себе гораздо лучше и настраиваясь на долгий сон. Она почти забыла о том, что за безумие происходит вокруг неё. Завёрнутая в пушистый халат, она подошла к окну, чтобы занавесить его. На минуту Эмри замерла, глядя на дома в отдалении: их было немного, вероятно около пятидесяти, все на пару-тройку этажей. В них ярко горел свет, и это придавало городку ощущение уюта. Эмри смотрела на огни и чувствовала, что нормальная повседневная жизнь сектора продолжается, и хотя бы это её обнадёживало.

Задёрнув шторы, Эмри потянулась и включила лампу, стоящую рядом с окном. По комнате разлился мягкий приглушённый свет. Она собиралась расправить кровать и хотя бы на время отрешиться от всего. Сон стал её единственным желанием.

Подготовив кровать, она вернулась к окну, чтобы погасить лампу. И вдруг, сама не понимая зачем, она вновь отдёрнула штору. Её взгляд встретил на своём пути лишь непроглядную, совершенно чёрную пустоту.

«Просто выключили свет, — сказала она себе, направляясь к кровати. — У всех, кроме меня». Да и не нужны ей были эти лживые самоутешения. Она уже всё поняла.

Она не смогла убедить себя лечь.

II

Утром спецкомиссия из десяти человек, в которую вошёл и сам Джеймс Роулс, рассмотрела все записи Эмри и коллегиально пожелала ей скорейшего выздоровления и возвращения домой. Всё, что произошло на границе, сочли крайне неприятным инцидентом, но Комитет по этике не стал давать правовую оценку случившемуся, поскольку очевидные нарушения были допущены с обеих сторон. Роулс позвонил в корпорацию Третьего сектора и поблагодарил за оказанное содействие. Всё.

Конфликт между секторами был улажен, а Эмри вылетела в корпорацию, откуда ей предстояло отправиться домой. Её командировка закончилась.

Она пыталась дозвониться до Роулса, но тот улетел во Второй сектор для инспекции каких-то вызывающих опасения генетических технологий и не желал выходить на связь.

Теперь она осталась совершенно одна, насколько вообще можно было остаться одной в Третьем секторе. Человек, сопровождавший её вчера, к огромному облегчению Эмри, за ней не последовал.

Ей предстояли часы в пути, и она не хотела потерять это время. Джеймс был прав: шок от пережитого долго не давал ей осмыслить то, что произошло вчера. А ведь ничего особенно странного не произошло. Эмри с горечью подумала, что даже её смерть не стала бы чем-то из ряда вон выходящим, тем, о чём сообщили бы во всех новостях. Эксперты Комитета постоянно погибают по всему миру. Постоянно одни сектора воюют с другими, иногда в эту бесконечную бойню включаются и государства, там, где от них ещё хоть что-то осталось.

Да, человек, спасший её, выглядел странно. Но, видимо, психологи комитета не сочли эту странность вызванной неестественными причинами. Разумеется, её обманом затащили в сектор. Скорее всего — чтобы никогда уже не выпустить. И уж конечно, она знала, кто это сделал. Правда, не понимала почему. Почему именно сейчас, спустя столько времени, спустя, честно говоря, целую жизнь, проведённую на разных концах мира. Восемнадцать лет прошло. Даже восемнадцать с половиной.

Эмри задумалась над этой цифрой. Когда она покинула сектор восемнадцать с половиной лет назад, ей самой было восемнадцать. С половиной. То есть с тех пор она прожила ещё одну такую же жизнь, но несравненно более счастливую и полную. Жизнь, где её любили так, как любят все нормальные люди, где она была нужна, где её ждали. Здесь, в одиночестве, в кабине аэромобиля, она чувствовала, как возвращается к себе той — несчастной и восемнадцатилетней. Ей хотелось скорее покинуть сектор, забыть обо всём, что она здесь видела, понадеяться, что ей всё показалось.