Свободный и раб - [27]

Не зная этого, они в конце концов махнули рукой и оставили верши лежать там, куда они нх забросили. Пришлось довольствоваться мидиями, кореньями и зеленью да еще тем, что Арну удавалось иногда подстрелить или поймать. Но пожаловаться на голод они не могли.

Арн перебил почти всех уток, и мальчики их присолили и закоптили. Копченые утки здорово попахивали дымком, но все же это было лакомство, которое оставлялось на тот случай, когда не было совсем ничего другого. Вот так и выходило, что иной раз, когда Арну не посчастливится на охоте, у них был пир с утятиной. Но вообще копченых уток они берегли. Это был их запас на черный день, причем запас, который действительно не портился — они ведь открыли способ добывать соль.

Арн шел с луком вдоль берега фьорда. День выдался на редкость неудачный. Он долго крался за парой крупных грачат, которые, перелетая с дерева на дерево, увели его далеко от дома. Наконец, уже ближе к вечеру, он подобрался к ним так близко, что мог выстрелить. Попасть ничего не стоило, ужин им был обеспечен. Арн действовал спокойно и осторожно. Он поднял лук, оттянул тетиву, прицелился — и тетива, звонко щелкнув, лопнула. Лук распрямился так резко, что отдало в руку, а грачи, всполошившись, с криком улетели в чащу леса.

Арн готов был зареветь от огорчения, но сдержался. Это лето успело его закалить. Он просто повернулся и пошел домой. Что ж, выручат ракушки, это дело верное.

Выйдя на незнакомую полянку, он вдруг увидел дерево, не похожее на другие… Яблоня! Значит, немножко все-таки повезло. Арн стянул с себя рубаху и, набрав яблок, высыпал их в нее и увязал. Конечно, лесные яблоки кислые до ужаса, но все-таки это еда и для разнообразия совсем неплохо.

На ракушечной отмели он насобирал ракушек и сложил их в узел поверх яблок, с беспокойством прикидывая, хватит ли. Оттого что Угль стал кузнецом, аппетит у него не уменьшился, да и сам он после затянувшейся охоты здорово проголодался. Тащась по воде к берегу, Арн бросил взгляд на тростниковые заросли, где когда-то жили утки. И тут он вспомнил про верши. В них уже много дней никто не заглядывал — зачем, если рыба все равно не ловится. Но сейчас делать ему было нечего, с лопнувшей тетивой много не наохотишься. Пойти, что ли, заглянуть в верши? В конце концов, занятие ничуть не хуже, чем дуть для Угля в бузинную трубочку. Арн перекинул поклажу на другое плечо и побрел к вершам.

У первой же верши ему стало ясно, что он пришел слишком поздно. Два крупных краба его опередили — большой, начисто обглоданный рыбий скелет был наглядным тому свидетельством. Арн зло выругался и потряс вершу, чтобы вытряхнуть из нее крабов, но не тут-то было. Верша ведь устроена таким образом, чтобы добыча легко попадала внутрь, а выбраться обратно не могла.

В сердцах отшвырнув вершу, Арн зашагал к берегу.

Там он бросил узел с яблоками и ракушками на траву, отыскал подходящую палку и снова отправился к вершам.

Просовывая палку в дырочки плетения, он размолотил крабов на мелкие кусочки, причем проделал это весьма основательно, с каким-то даже мстительным злорадством: вот им за то, что съели его рыбу.

В следующей верше тоже были крабы и рыбий скелет. Но была еще и рыба! Таймень! Не то чтобы огромный, однако же порядочный. А рыба — значит, еда. Арн осторожно поднял вершу и вдруг понял, что не знает, как извлечь из нее тайменя. Вдруг он вырвется и ускользнет?

В конце концов он взял вершу под мышку и пошел с нею к берегу. Там-то на траве он как-нибудь управится с этим тайменем, хоть и нет у него сноровки в обращении с рыбой.

Умертвив крабов, он сунул руку внутрь, чтобы вытащить тайменя. Рыбина трепыхалась, била хвостом, и, только когда Арну удалось схватить ее за жабры, он смог извлечь ее из верши. Бросив тайменя на траву, он несколько раз стукнул его камнем по голове, и тот затих. Теперь можно было взять его в руки и полюбоваться. У Арна сердце заколотилось от радости, когда он представил себе, как принесет его Углю.

Он положил тайменя к яблокам и ракушкам, выковырял из верши остатки крабов и рыбий скелет и понес ее обратно.

Три раза ходил он взад и вперед. В следующей верше было три угря — правда, один был дохлый. В четвертой был таймень несколько меньшего размера, чем первый, а в последней — два скелета и целая стайка крабов.

У Арна голова кружилась от неожиданно свалившейся на него радости. Пока он возился с угрями, которых никак не удавалось вытащить из верши, он все думал, какой необыкновенной удачей может обернуться лопнувшая тетива. Ведь не порвись у него тетива, он бы не пошел к фьорду за ракушками и не было бы у него ни времени, ни охоты смотреть верши. А сейчас у него четыре рыбины, и он совершенно уверен, что в будущем сможет ловить еще гораздо больше, судя по всем этим скелетам. Сколько же еды они с Углем проворонили! Но теперь все будет иначе: каждое утро он будет первым долгом осматривать верши.

А угри между тем никак не давались ему в руки. Не успеет он их схватить, как они, извиваясь, тут же выскользнут, и опять начинай все сначала. Руки у него были все в слизи, и Арн уже сомневался, сумеет ли он их прикончить, даже если в конце концов вытащит. Был бы у него нож…