Свободный и раб - [24]

— Но это же… это ужасно!

Хотя Арн сам догадывался, что так все и есть, ему показалась чересчур жестокой правда, высказанная в столь откровенной и грубой форме. У него комок застрял в горле.

— Еще бы! Конечно, ужасно. Это так же ужасно, как и то, что мой отец и моя мать рабы.

— Да, но они привыкли… то есть… они-то нет, по бывает ведь так, что человек родился уже рабом. И всю свою жизнь прожил рабом.

— И что же, по-твоему, это лучше? — В голосе Угля появились жесткие нотки.

— Ну… такие ведь, наверно, меньше от этого страдают. Раз они не знали ничего другого. — Арн не сдавался, хотя сам видел, что слова его звучат не слишком убедительно.

— Да разве тебе не ясно, что дело-то вовсе не в этом? Неужели ты не понимаешь, что такое положение, когда одни люди — рабы, а другие — свободные, вообще неправильно? И ведь все зависит только от случая: я родился, чтобы стать хевдингом, а стал рабом, а ты родился, чтобы стать хевдингом, и наверняка им станешь. Если только твой отец этой осенью вернется живым из похода.

— Конечно, вернется! Я уверен! — Арн испугался. Он и мысли не допускал, что отец может не вернуться.

— Ну хорошо, положим, что так. Но разве от этого все станет более справедливым? Разве то, что я стал рабом, более справедливо, чем то, что ты станешь хевдингом? Или наоборот?

— Да ну тебя, наболтал не поймешь чего! — буркнул Арн.

— Может, и наболтал. — Угль и сам сомневался, сумел ли он правильно выразить свою мысль, однако был уверен, что думает он правильно. — Но я-то знаю, о чем я говорю.

Арн молчал. Он был в замешательстве. Немного погодя он сказал:

— Когда отец вернется домой, мы с ним отправимся искать мать и сестру, я в этом уверен. Может, мы найдем и твоих родных. А если я попрошу, отец отпустит тебя на свободу за то, что ты помог мне спастись. — В голосе Арна звучала надежда.

— Можешь ни о чем не просить. — Угль сказал это совершенно спокойно.

Арн был поражен:

— То есть как? Разве ты не хочешь стать свободным человеком?

— Я и так свободный человек.

— Не понимаю. Что ты хочешь этим сказать?

— То, что я сказал. Я свободный человек. — Угль невозмутимо ковырял палкой в костре.

— Но… а если я не соглашусь, чтобы ты был свободным?

— Тогда я тебя убью. — Угль даже голоса не повысил.

Арн невольно отпрянул, но его не пускал парус, в который они вместе были плотно завернуты.

— Убьешь? А как?

Угль пожал плечами:

— Не знаю. Мало ли разных способов.

— А если… ну, а если мой отец не согласится, чтобы ты стал свободным?

— Тогда я и его тоже убью.

— И его убьешь? — Арн засмеялся, но как-то невесело; видно было, что ему совсем не до смеха, — Боюсь, что он тебя раньше убьет.

— Какая разница, — серьезно ответил Угль. — Важно, что рабом я больше не буду.

Они долго сидели в молчании. Арн попробовал выпутаться из парусины, но без помощи Угля это было невозможно.

Наконец Арн спросил:

— И ты бы правда мог меня убить?

— Да, — сказал Угль без тени злости в голосе. — Если бы это оказалось нужно. А ты бы предпочел, чтобы я сделал тебя своим рабом? Из нас двоих сильнейший ведь я.

Арн не ответил.

— Испугался? — чуть погодя спросил Угль.

— Угу, — нехотя и не сразу признался Арн. — Немножко.

— Что ж, теперь ты, по крайней мере, знаешь. Но бояться тебе нечего. Все ведь будет зависеть от тебя. А сейчас, может, ляжем спать? Наверно, уже поздно.

И они как были, замотанные в парус, перекатились и стене на кучу тростника и заснули, крепко прижавшись друг к другу. Точно пара щенят. Дождь давно прекратился, и все стихло. Еще полчаса назад, как всегда первым, завел свою звонкую песню певчий дрозд. А теперь послышался нежный посвист черного дрозда. На северо-востоке небо уже посветлело.

Ночь была на исходе, мальчики и не заметили, как она прошла.

Глава 15

Холод и непогода заставили мальчиков подумать об одежде, и на следующий день они взялись за дело. Сначала нужно было снять мерку и раскроить материал. Для этого один ложился на расстеленную парусину, а другой угольком обводил его контуры. Оставалось с помощью ножа вырезать для каждого по два куска: зад и перед. У Угля один кусок оказался в продольную полосу, а другой — в поперечную. Но он сказал, что это не страшно, зато они смогут издалека различить, кто из них идет.

Арн вполне серьезно с ним согласился, не сразу сообразив, какая это чушь. И потом они до конца дня потешались над этим, сшивая вместе вырезанные куски, для чего надо было ежовой иглой проколоть в парусине дырочки, а потом пропустить в них нитку, выдернутую из той же парусины.

Дважды за этот день мальчики откладывали шитье и отправлялись к кузне за железом, и каждый раз перед хижиной вырастала еще одна кучка поковок.

К вечеру они кончили портняжничать и надели на себя новую одежду. Рукава были короткие, а внизу рубахи доходили им до середины ляжки — это было именно то, что нужно в плохую погоду. А с полоской парусины вместо кушака получалась прекрасная одежда для работы.

Облачившись в новую рубаху, Угль принялся вырезать рукоятку для молота. Он твердо решил, прежде чем браться за кузнечное дело, привести в порядок весь инструмент.

Арн взял бадью:

— Есть хочется. Пойду принесу ракушек. Я жду не дождусь того дня, когда у нас наконец будет время добывать какую-нибудь другую еду. Слушай, а ты рыбу ловить не умеешь?