Свободный и раб - [2]

— Вставайте скорей! Кто-то идет! — только и успел он крикнуть и, скатившись на пол, забился под лежак.

В то же мгновение в двери показался первый воин.

Следом за ним тотчас ворвались другие, Арн различал их фигуры в чуть светлевшем дверном проеме. Женщины и дети проснулись, дом наполнился криками, воплями, шумом. Дети плакали, но их почти не было слышно.

— Дайте огня, ничего же не видно! — крикнул один из дружинников. — Где у них тут очаг? Надо зажечь факелы!

Глиняный горшок с грохотом свалился на пол, из-под разрытой золы в очаге показались тлеющие угольки, кто-то подул — и вот уже заполыхали смоляные факелы. Свет их разом осветил просторное помещение. Женщины, вскочив на ноги, пытались защитить своих детей. Но детей у них вырывали, а их самих бросали обратно на постели и насиловали. Дружинники озверели, как это бывает, когда людей охватывает стадное чувство. Еще один горшок полетел наземь, и от грохота бьющейся посуды воины словно совсем обезумели. Они ломали и крушили все подряд. Дети жались по углам, с плачем закрывая лицо руками. Тех немногих, что пытались подойти к своим матерям, пинком отшвыривали обратно.

Дед Арна, Финн, проснулся при первых звуках вторжения и в растерянности сел, спустив ноги на пол. Когда зажгли факелы и он наконец понял, что происходит, он поднялся и, ковыляя на искалеченных подагрой ногах, бесстрашно ринулся на чужаков с ножом, которым пользовался, когда ел мясо. Сраженный ударом боевого топора, он упал замертво. Такой старый раб — для воина не добыча.

Арн дрожал под своим лежаком. Пока его никто не заметил, но с минуты на минуту лежак могли опрокинуть. Единственная возможность спастись — это убежать, и прошмыгнув мимо воина у выхода.

Но тут в дверях появился еще один воин и громко крикнул:

— Поторапливайтесь! Женщин вяжите и тащите на корабль! Дети сами за ними побегут. И все, что найдете, забирайте с собой! Здесь должно быть оружие, а может, и серебро отыщется.

Он исчез, а тот, что до сих пор неотлучно стоял у выхода, кинулся в дом, боясь упустить свою долю добычи. Арн не зевал: одним махом выскочил он из своего укрытия и юркнул в дверь. Совсем нагой, не прихватив с собою ничего из вещей, он пробежал через селение и спрятался в лесу.

Хижины, где жили рабы, стояли немного в стороне от больших домов, и сюда воины нагрянули не сразу. Шум раздавался в отдалении уже давно, и Угль его слышал. Но что рабу до шума в домах свободных людей! Спросонок он не сообразил, что в селении просто нет мужчин, которые могли бы поднять такой гвалт. Только заслышав вблизи возбужденные голоса и топот ног, Угль окончательно проснулся. Что-то такое с ним уже когда-то было… Но где? Когда?

И вдруг он вспомнил. Дома! Пять лет назад! В такую же прекрасную летнюю ночь! С громким криком он вскочил с циновки и бросился прочь из хижины. Точно дикий зверек, устремился он в лес и спрятался за деревьями.

Как раз в тот миг, когда он нырнул под ветви первого дерева, молодой викинг, который на корабле все ощупывал лезвие своего топора, швырнул горящий факел на соломенную крышу одного из больших домов. Он и сам не знал для чего он это сделал, но его пример оказался заразительным. Факелы градом посыпались на крыши домов, и скоро все селение превратилось в один гигантский костер.

Просто уж заодно, как бы для порядка, воины подожгли и лачуги рабов.

Глава 2

Они встретились друг с другом на следующее утро.

В ту ночь Угль долго лежал на опушке леса, не спуская глаз с горящего селения. Он видел фигурки людей, метавшихся среди огня, их темные силуэты отчетливо вырисовывались на фоне пламени, и до него долетал запах дыма. Он находился достаточно близко к хижинам, чтобы разглядеть, как вместе с другими рабами уводили его родителей, его братьев и сестер, а потом подожгли все их жилища.

Ему хотелось закричать, но он сдержался. Мало-помалу селение опустело, шум затих, и лишь догорающие остатки гигантского костра алели во мраке зловеще — но вместе с тем и уютно, точно огромный очаг посреди просторной темной залы.

Когда рассвело, Угль лесом спустился на берег. Корабля уже не было. Едва заметной темной точкой виднелся он в горле фьорда, держа путь в открытое море. Мальчик подумал о своих родных, обо всех рабах, которых он увозил. Для них это будет все то же рабство, только в другом месте. Потом он вспомнил о женщинах и детях из больших домов. Для них рабство только начинается.

Он повернулся и лесом же пошел обратно. Можно бы, конечно, зайти в селение, но не хочется. Что там делать? Впрочем, хочешь не хочешь, а придется ему все-таки обследовать пепелище. Теперь ему нужно самому как-то устраивать свою жизнь, а в хозяйстве всякая мелочь пригодится. Он уже порадовался, увидев, что все лодки стоят на месте. Лодка ведь всегда может понадобиться. И еще непременно нужно раздобыть оружие для охоты. Не то чтобы здесь было много зверя или дичи, но кое-что все же попадается, а это лучше, чем ничего.

Вернувшись туда, где он провел ночь, мальчик углубился дальше в лес, присматривая удобное местечко для жилья. Тут он и наткнулся на Арна. Арн забился в густой малинник и лежал ничком, уткнувшись лицом в руки. Он пролежал так всю ночь, плача и вновь и вновь мысленно переживая страшные события.