Свободное радио Альбемута - [49]

Глава 21

Явившись на работу на следующий день, я заглянул в отдел кадров и поговорил с Алленом Шейбом, который заявил госпоже Сильвии, что мест на фирме нет.

— Возьми ее, — сказал я.

— На какую должность?

— Мне нужен помощник.

— Придется посмотреть штатное расписание и поговорить с Флемингом и Тичером.

— Валяй. Если получится — я твой должник.

— Дело есть дело, — ответил Шейб. — Постараюсь. И, если на то пошло, это я твой должник. В любом случае, сделаю все возможное. О какой зарплате идет речь?

— Не важно, — ответил я.

В конце концов я мог бы доплачивать ей из тех денег, которыми сам распоряжался, так сказать «черных фондов». В наших внутренних бухгалтерских книгах Садасса проходила как один из ди-джеев. Никто никогда не докопается.

— Если хочешь, я приму ее, побеседую — тогда она будет думать, что поступила без блата.

— Отлично. Так и сделай.

— Знаешь ее телефон?

Телефон я знал. Я сообщил его Шейбу и велел сказать, что неожиданно открылась вакансия, так что она может явиться для беседы. На всякий случай я и сам ей позвонил.

— Говорит Николас Брейди, — сказал я, услышав ее голос. — Из «Новой музыки».

— Значит, я у вас забыла?.. Не могу найти свой…

— Похоже, у нас есть для вас место, — перебил я ее.

— Ах так. Но я решила не поступать на работу. Я подавала прошение о стипендии в Чапмен-колледж и уже после нашего разговора получила ответ. Стипендию мне дали, и я могу вернуться в колледж.

Я был несколько растерян.

— Так вы не хотите зайти на собеседование?

— А что за работа? Машинопись, ведение картотек?

— Свободно место моего помощника.

— И что мне пришлось бы делать?

— Вместе со мной прослушивать новых исполнителей.

— Вот как.

В ее голосе звучала заинтересованность.

— К тому же мы могли бы пустить в ход ваши тексты.

— В самом деле? — Она оживилась. — Может быть, мне удастся совместить работу с учебой.

У меня возникло странное ощущение, что в той работе, которую она могла получить в «Новой музыке», Садасса превосходит нас на голову. Прежнее мнение о ней менялось. По-видимому, борьба с тяжелым недугом, борьба за жизнь многому ее научила. Характер стал тверже, появилась настойчивость, целеустремленность.

— Приходите, — сказал я. — Обсудим.

— Что ж, пожалуй, надо зайти. Непременно. Знаете, я видела во сне вашу студию.

— Расскажите мне этот сон, — попросил я.

— Мне снилось, — начала Садасса, — что я наблюдаю процедуру записи через звуконепроницаемое стекло. Певица выглядела чудесно, да и аппаратура для профессиональной записи произвела на меня сильное впечатление. А потом я увидела обложку пластинки и прочла свое имя. Там было написано «Поет Садасса Сильвия», ей-богу!

Она рассмеялась.

Я не нашел, что сказать.

— А проснулась я в твердой уверенности, что буду у вас работать, — продолжала Садасса. — Как будто сон был добрым предзнаменованием.

— Пожалуй, — сказал я. — Очень может быть.

— Когда мне зайти?

Я предложил ей прийти в четыре. Мне пришло в голову, что таким образом я успею пригласить ее поужинать со мной.

— А еще что-нибудь необычное вам снилось? — вдруг спросил я.

— Лично мне сон не показался таким уж необычным. А что необычного в нем нашли вы?

— Поговорим, когда вы придете, — ответил я.

* * *

Садасса Сильвия появилась у меня в офисе в четыре. На ней был светло-коричневый комбинезон, желтый свитер и серьги в виде колец — под стать африканской прическе.

Она села напротив.

— По дороге сюда я спрашивала себя, откуда у вас интерес к моим снам, к тому необычному, что в них могло быть. Психиатр велел мне вести дневник, в который я каждое утро записываю свои сны — пока не забыла. Я веду записи уже почти два года.

— Расскажите мне о своих снах, — попросил я.

— Вам интересно? Вам правда интересно? Ладно, вот уже три недели — это началось в четверг — как мне кажется, что кто-то говорит со мной во сне.

— Мужчина или женщина?

— Что-то среднее. Голос очень спокойный, выразительный. После пробуждения я вспоминаю этот голос — и впечатление о нем бывает скорее приятным. Он успокаивает, убаюкивает. После таких снов я всегда чувствую себя лучше.

— И вы не можете вспомнить, что он говорит?

— Что-то о моей болезни. О раке. Что болезнь не вернется.

— И в какое время ночи…

— Ровно в три тридцать, — сказала Садасса. — Мой друг говорит, что я пытаюсь отвечать, разговаривать с этим голосом. И это происходит неизменно в одно и то же время.

Я уже успел забыть о том, что у нее есть друг. Да ладно, успокоил я себя, у меня ведь жена и ребенок.

— Такое впечатление, будто ты слушаешь радио. Звук приглушен, приемник настроен на какую-то далекую станцию. Так бывает, когда ночью настроишься на передачу в коротковолновом диапазоне.

— Поразительно, — сказал я.

— Я и пришла в «Новую музыку» прежде всего из-за сновидения. Очень похожий сон я видела прошлой ночью. Представьте себе красивую зеленую долину, поросшую высокой травой, краски свежие и сочные, а поодаль — холм. Я плыла по этой долине — именно плыла по воздуху, не касаясь земли, как бы потеряв вес, и когда я приблизилась к холму, он превратился в дом. Над входом на вывеске были слова. Вернее, одно слово: «НОВАЯ». Но во сне мне стало совершенно понятно, что это «НОВАЯ МУЗЫКА», — я услышала нежнейшую музыку. Ничего подобного наяву мне слышать не приходилось.