Свободная охота - [11]

Бочком, бочком, не не прекращая всхлипывать, косясь мокрыми глазами на бородатого душмана, принадлежность которого к «прохорам» не могла скрыть даже ладная военная форма, Соломин придвинулся к старшему лейтенанту, едва слышно зашевелил мокрыми губами:

– У меня ключи ещё есть.

– Какие ключи?

– Запасные ключи от машины…

Хоть и говорил Соломин едва слышно, в нос – даже старшему лейтенанту непонятно было, плакал он, глотая слёзы вместе с мятым бормотаньем, либо действительно что-то сказал насчёт ключей, но душман, оставшийся их охранять, разговор засёк, чёрная борода его перекосилась, он взвизгнул:

– И-ить! – и красноречиво потряс автоматом, показывая, что церемониться не будет. – И-ить!

– Как тебя зовут? – спокойно и дружелюбно спросил Коренев у душмана.

– И-ить!

– Меня зовут Николай, а тебя?

– Молчать, кафир – воскликнул тот. – Кафир! Ждёшь, когда я тебя пристрелю? Сейчас я это сделаю!

– Ладно, – сказал Коренев, добавил несколько успокаивающих слов на дари и, стараясь как можно слаще улыбаться – даже чаю без сахара захотелось выпить, так сделалось сладко – прижал руку к сердцу, поклонился чернобородому. Тот всё принял так, как надо – всерьёз, немного отмяк, хотя в глотке у него некоторое время что-то дребезжало, стукалось друг о друга, угрожающе погромыхивало, И Коренев, не спуская глаз с душмана, сказал водителю: – Игорёк, я сейчас его ударю, а ты сразу бегом к машине и заводи! И Дроздов – в машину! – Коренев поклонился ещё ниже, ещё подобострастнее, дребезжанье в глотке правоверного мусульманина сделалось тише, борода ровным срезом легла на солдатскую форму.

Правоверный не успел сообразить, каким приёмом его подсёк улыбающийся русский офицер – он, вроде бы, даже не приближался к душку, а тот утробно крякнул, изо рта у него вывалился язык, лицо посинело – душман потерял дыхание, любая попытка втянуть, всосать, вдавить в себя воздух вызывала лютую боль – лёгкие отказались ему служить, правоверный попробовал закричать, но крика не было, как не было ни львиного громыханья в глотке, ни дребезжанья, ни костяного хряска – всё пропало, автомат сам вылетел из его рук и шлёпнулся в рыжую землю, душман прижал руки к животу и повалился на спину, стараясь захватить раскрытым ртом побольше воздуха, но и это ему не удалось – Коренев ногой отбил у него всё, что он имел внутри.

– Соломин, в машину! – скомандовал Коренев, на ходу подцепил вылетевший из руки мусульманина автомат, ловко передернул затвор, ставя в положение стрельбы очередями, потом подскочил к душману, попытался сдернуть у него с пояса сумку с автоматными рожками, но ремни оказались крепкими, Коренев уперся ногою в правоверного, с силой рванул – ремни с хрустом лопнули и сумка – точнее, туго набитый бокастый подсумок оказался у него в руках.

Водитель молнией метнулся в кабину, моля сейчас об одном – лишь бы завёлся мотор, не то он, раскалённый, усталый, может закапризничать, – лишь бы этот гад завёлся, но загвоздка оказалась в другом – Соломин никак не мог удержать в трясущихся пальцах ключ зажигания, всё время промахивал шпеньком мимо рисунчатого глазка замочной скважины, кусал мокрые губы, захлебывался потом и слезами, плакал, трясся всем телом и никак не мог совладать с ключом.

– Скорее! – прошипел ему оказавшийся рядом Дроздов, двумя руками ухватил руку Соломина с ключом, помог одолеть дрожь, довёл ключ до скважины, потом сверху ударил ладонью, надежно вгоняя в прорезь.

– Не копаться, не копаться… Ну! – подогнал повисший на подножке старший лейтенант – Коренев успел уже обежать наливник кругом. Подземный лаз Коренев держал под прицелом. Выматерился зло, хриплым шёпотом. Не сводя взгляда с лаза, пригнулся, кинул сумку с рожками на сидение. – Чего телитесь!

Схлебнув солёную жидкость, натекшую в рот, Соломин, вымокший до нитки – он вспотел так, будто попал под дождь, куртку уже надо было выжимать, а с него всё текло, текло, текло и продолжало течь, Соломин пахнул резко, нехорошо, – это было от страха, от страданий, от того, что он пережил в последние десять минут, Коренев не удивился бы, если б Соломин внезапно сделался сивым, без единого тёмного волоска в голове, – водитель уже застонал от бессилия, стараясь повернуть ключ, но вот всё кончилось, и Соломин сразу успокоился: ключ легко пошёл вправо, раздался ровный гуд стартера.

«Ну, не подкачай! Заведись же, заведись!» – покривился лицом Соломин, резко выровнял ключ и снова крутанул его вправо. Мотор завёлся, Соломин тут же воткнул первую скорость, сделав это машинально – рука, метнувшаяся к кривой рукояти, украшенной нарядным чёрным набалдашником, сделала это сама, ноги тоже сработали машинально и КамАЗ плавно тронулся с места, совершил небольшой круг, аккуратно вписываясь в срезанное ракетой пространство, только в одном месте правые колёса чуть провисли и машина стала заваливаться, но Соломин тут же выровнял наливник, перевёл на вторую скорость.

– Молодец! – пробормотал старший лейтенант, приподнялся над кабиной – ему уже не было видно ни подземного хитрого лаза, ни скорчившегося чернобородого душмана, он втянул себя в кабину, с грохотом закрыл дверь – теперь таиться было нечего, пусть правоверные садят по ним хоть из пушки!