Свободная любовь - [6]

      — Я собираюсь принять душ, — сказал он. Потрешь мне спину?

      Потянувшись, Дори покачала головой и ответила:

      — Мне нужно приготовиться ко сну.

      Ее взгляд и быстрый поцелуй в щеку подсказали ему, что ее слова подразумевали нечто большее, чем просто надеть ночную сорочку и почистить зубы, — она должна вставить свой колпачок. Они оба знали это.

      Дори ждала его в постели, когда он вышел из душа. Устроившись между старомодными розовыми ситцевыми простынями, одетая в розовую атласную пижаму с завязочками и оборочками, словно кукла, она казалась очень юной и невинной. Произведенный эффект задал тон их любовным играм. Они начали с самых простых ласк под одеялом, затем последовали нежные поцелуи и неторопливое исследование. Они хорошо знали физические особенности друг друга — где и как дотронуться, поцеловать, чтобы разжечь страсть, которая вела их к высшему единению и утолению их желаний.

      Позже они лежали рядом, с переплетенными руками и ногами, неподвижно и удовлетворенно, пока их дыхание и сердцебиение приходили в норму.

      Наконец Дори накинула атласную пижамную курточку и примостилась рядом со Скоттом, прижимаясь спиной к его груди. Он потянулся, чтобы выключить свет около кровати, а затем свернулся рядом с ней, просунув одну руку ей под шею, а другой обхватив за талию. Им было так удобно рядом.

      Ему нравилось ощущение ее женственных изгибов, приникших к его телу, прижатых к его плоти. Гладкая и теплая пижама касалась его груди. Он глубоко вздохнул, втягивая в себя запах ее волос, поцеловал ее в макушку и улыбнулся с чувством удовлетворения, когда она со счастливым вздохом еще плотнее прижалась к нему.

      Должно быть, это мужской инстинкт, остатки примитивного стремления защитить свою женщину, который заставлял его ждать, когда ее дыхание замедлится в глубоком, размеренном ритме сна, прежде чем он позволит себе перестать бодрствовать. А возможно, он просто наслаждался чувством благополучия, которое испытывал, когда она спала рядом. Какова бы ни была причина, он обычно ждал, чтобы она уснула первой.

      Однако сегодня он ожидал напрасно. Как ему показалось, прошло довольно много времени, гораздо больше, чем обычно. Хотя она лежала очень тихо, он чувствовал, что Дори не спит. При том, что она выглядела очень усталой, это казалось удивительным. Он не знал, лежала ли она с закрытыми глазами, но подозревал, что они были широко раскрыты. Вдруг он почувствовал, как напряглась ее спина, и это встревожило его. — Дори, — прошептал он.

      Она издала легкий звук, означающий, что слышит его.

      — С тобой все в порядке? — спросил он. — Может быть, что-нибудь не так?

      Секунды тянулись бесконечно, прежде чем он дождался ответа. Когда она наконец заговорила, ее голос был таким тихим, что это нельзя было даже назвать шепотом, и все же он услышал его так отчетливо, как будто раздался крик.

      — Я беременна, — сказала она.

Глава третья

      Прежде Дори Кэрол никогда не знала страха. Она испытывала лишь возрастное беспокойство, которое менялось по мере взросления.

      Бывало, она ощущала тревогу, которую испытывает женщина, идущая глубокой ночью к своей машине, припаркованной в темной аллее. Иногда у нее «схватывало» живот, когда она излагала свои аргументы в суде. Но тот страх, который охватил Дори Кэрол сейчас, был нов для нее. Это было чувство подавленности, которое пронизало мозг и целиком овладело ею.

      Это не был страх по поводу того, что ей придется носить ребенка. Она была здоровой, крепкой женщиной, а вынашивание ребенка — нормальная функция женского организма. То, что пугало Дори, были перемены, которыми она не могла управлять.

      До того момента, когда она села напротив врача и узнала, что беременна, все перемены в жизни Дори были связаны с процессами роста: детство сменилось отрочеством, из школы она перешла в юридический колледж, на смену ему пришла юридическая практика. Все эти перемены были позитивны, предсказуемы, и у нее была свобода выбора.

      А потом появился Скотт. Она почти сразу поняла, что он будто создан для нее. Она безоглядно впустила его в свою жизнь, в состоянии полного блаженства отдала ему свое сердце. С самого первого мгновения они поняли, что вспыхнувшее между ними чувство было чем-то особенным, что их отношения не должны развиваться по стандартной схеме: замужество, дети, загородный дом. Они выработали стиль жизни, который помогал их отношениям процветать вопреки разделяющим их милям и ограниченному времени, которое они могли проводить вместе.

      Они молчаливо согласились, что их отношения совершенны, насколько это было возможно. Все обстояло прекрасно, и не было нужды менять что-либо. Но теперь, когда в ней зародилась новая жизнь, все должно было измениться: ее жизнь, его жизнь. Вполне вероятно, что и их любовь.

      Нет, исступленно думала она, только не их любовь. Только не то, что они испытывают по отношению друг к другу. Ничто не может изменить их чувства. Но как бы Дори ни была уверена в их любви, она также понимала, что их чувства под угрозой. Любовь была тем основанием, той прочной плитой, на которой строились их взаимоотношения, важной была и структура их отношений. С самого начала их связь была нестандартной, экспериментальной: они со Скоттом были не единым целым, а двумя частями, которые периодически встречались, образуя одно целое. Сейчас, когда они оказались перед лицом крутых перемен, никто не мог сказать, выдержат ли их отношения это испытание. То, что они могли не выстоять, разрушиться под напором незапланированной беременности, пугало ее.