Свобода выбора фатальна - [12]

Он решительно оторвал голову от подушки:

– Авось, повезет… Устремляюсь на поиски вина и пропитания…

– Не кажется ли тебе, что наши излишества сопутствуют возникновения чувства голода?

– Наши излишества начнутся только после таможни и пограничного «фэйс-контроля», и то, если таможня даст добро, а пограничники удостоверятся в истинности предъявляемых документов, – успокоил Брагин. – Пока то были не излишества, то был милый семейный добропорядочный, немного старомодный… Как бы это помягче выразиться на сленге?..

– …Дружеский секс… – подсказала Лера.

– Во-во… – обрадовался подсказке Брагин. – Я всегда поражался твоему умению находить вовремя нужное слово… Хотя мне это словцо всегда было не по сердцу… Уж больно банально и заезжено… Даже прагматичные американцы осатанели от словесного поноса, извини за грубость, – «от занятия сексом», «занятия любовью».

– Подскажи что-нибудь более романтическое, – улыбнулась она и игриво добавила, – после обещанного продолжения «излишеств».

– Непременно, милая, если получится наш ночной ужин… Он ведь проблематичен, честно сказать… Мне страшно неловко: я ведь не подумал о том, что ты можешь проголодаться… Это свинство с моей стороны… Прими извинения с просьбой снисхождения… – Он щелкнул пальцами. – Сейчас я больше озабочен тем, как выцыганить у шеф-повара вагона-ресторана съестное с парой бутылок крымского хереса и мадеры… Знаешь, как хочется расшибиться в мокрую лепешку перед красивой обожаемой девушкой…

– Можешь не утруждать себя …

– В смысле?..

– Я имела в виду прежде всего твои херес и мадеру… Вот если только красное сухое вино…

Брагин моментально развил тему:

– Несколько лет тому назад… Давно это было, еще при развитом социализме с перестройкой в таком же поезде я пил с одним московским другом удивительное крымское сухое красное вино… Самое лучшее из красных вин, что я пробовал в Крыму, на юге, вообще… «Алушта» марочное называется. Думай обо мне и об «Алуште» хорошо и целеустремленно – и все у нас будет, мы победим… Под доброе красное винцо так хорошо пойдет шашлык, на худой конец, любое холодное мясо… Даже цыпленок табака под «Алушту» пойдет – пальчики оближешь от удовольствия…

– От твоих рассказов про «Алушту» у меня желудок взыграл своими разбуженными соками…

– Намек понял, бегу в ресторан… Жди со щитом, то есть с подносом, полным яств… На щите не жди…

– Как это – не ждать?

– Если не накормлю и не напою любимую девушку, – Брагин все же подложил соломки под эпопею с добычей напитков и пропитания, – хотя бы пивом «Оболонь» с чипсами, то повешусь, как записной неудачник, в ватерклозете…

– Хочу «Алушту», – смешливым капризным тоном промолвила Лера. – Нет, просто требую «Алушту». Могу я хоть раз в жизни что-то потребовать от любимого мужчины, раз он шантажирует меня уже полчаса продолжением излишеств… Даже если таможня не даст добро на пересечение границы – излишествам быть… – Она бросилась к Брагину на шею, обвилась вокруг него гибким телом с мягкой стоячей грудью и горячо зашептала. – Хочу тебя…. Люблю тебя только одного… И буду любить… Слышишь, люблю и буду любить… Вопреки всем обстоятельствам, что пока против нас… Но любовь преодолевает и преодолеет все…

Часть IV Вагон-ресторан

Глава 9

Уже на подступах к вагону-ресторану он услышал оттуда какие-то неясные звуки музыки – сердце его радостно встрепенулось… Вдруг?.. Самое удивительное, что за закрытыми дверями вагона-ресторана бурлила ночная жизнь, гремела музыка. Репертуар был не ах, «блатной шансон», но все же, все же… «Жизнь при разудалом капитализме отечественного разлива в ресторане бьет ключом, и все по голове, – смекнул Брагин, – вальяжно, с достоинством, неторопливо открывая дверь, – однако же». Доставая из футляра свои очки, он успел заметить, что гуляют за тремя столами, уставленными бутылками и снедью, и что из-за одного столика поспешно поднялся молодой крепкий парень в спортивном костюме и, не оборачиваясь на него, удалился в противоположную дверь.

В очках Брагин разглядел бы детально этого молодого мужчину. «Может, это тот хмырь, что бежал по перрону и стучал кулаками в окно, – резанула первая тревожная мысль, – но ведь тогда логично было бы запрыгнуть в поезд и дойти к столь «ненавистному» купе с его пассажирами… Ан нет… Вряд ли… Какой резон вскакивать из-за стола?.. Что он ждал меня в три часа ночи по Москве или в два часа по Киеву?.. Глупости все это… Не глупость сейчас при работающем ресторане только одно – это раздобыть пару бутылок «Алушты» и соответствующей закуси…»

Машинально заметил, что за парой столиков какие-то бритоголовые братки пробавляются только пивком, а крепко, на широкую ногу гудят только за тем столом, из-за которого выскочил при его появлении высокий парень.

Брагин не стал садиться за столик, а попытался раздобыть у официантки меню и тут же попутно выяснить про «Алушту». Та, озадаченная просьбой, нырнула в подсобку. Со столика, откуда только что выскочил пробкой из бутылки шампанского молодой человек в спортивном костюме, и где помимо его сидело еще трое гуляющих мужчин, раздалось:

– Какой меню сейчас тёмной ночью, утро скоро засветит солнцем, дарагой, какая, панимаешь там, Алушта-малушта… – лысоватый черноволосый красномордый крепыш с легкой сединой, из тех, про которых вольно или невольно повторяют штамп «лицо кавказской национальности», жестом предложил присоединиться к широкому застолью. – Садысь, суда, дарагой, гостем будешь всю ночь, настоящий коньяк пыть будэшь… Варцихе девятилетний, Енисели десятилетний, Тбилиси пятнадцатилетний… Не прогадаэшь, дарагой… Угощаю от всей души… Сочту за честь… Все, что хочешь для тэбя, друг, закажу, ради гостя дарагого и званого на пир…