Свобода выбора - [4]

– Если ты такой умный, может, ты знаешь, почему у нас движиматель не работает? – насупившись, спросил парень, уязвлённый тем, что этот, судя по одежде, селянин его передразнил.

– Конечно знаю, почему ваш двигатель не работает, – произнесла девушка, улыбаясь, парень насупился ещё больше, а вот старший, всерьёз опасавшийся разборок с хозяином (как говорят – утопающий хватается за соломинку), кивнул в сторону кормы:

– А ну-ка, посмотри, чего там?

Девушка забралась на баржу и быстро прошла к двигателю – всё оказалось, как она и думала: горючее подавалось в цилиндры самотёком (у этого двигателя их было всего два) из закрытой емкости над мотором, а вот туда закачивалось ручным насосом. Здоровый парень, видно, от чрезмерного усердия закачал туда слишком много горючего масла, создав в ёмкости избыточное давление, вот дозатор и захлебнулся.

– Перенасыщенная смесь, – сообщила девушка, сливая избыток топлива в подставленную ёмкость. Зажёгши лампу, девушка скомандовала парню: – Крути!

– Давай, Онька, крути! – продублировал команду старший. Парень с натугой закрутил ручку запуска, двигатель заработал, несколько раз чихнув.

– Ну ты, парень, голова! – с некоторым уважением сказал старший и, представившись сам, спросил: – Меня Тепаном Гнатычем кличут, его вон, Онькой, Онимом, значит. А тебя?

– Тошей, – ответила девушка, двигая рычаг сцепления, так чтоб винт завертелся в реверсном режиме, отводя баржу от берега. Поймав удивлённый взгляд старшего, пояснила: Тошей, Антоном.

Старший ничего не сказал, только кивнул, он уже стоял у руля, выводя баржу ближе к стремнине, но так, чтоб в неё не попасть.

Отрегулированный Тошей тринклер трудолюбиво толкал баржу, Тепан Гнатыч, наверстывая время, воспользовавшись тем, что на руль можно было поставить этого смышлёного паренька, гнал баржу и ночью. А вот Оним Тошу невзлюбил, возможно потому, что она быстро разобралась с тринклером, заставив его исправно работать, у Оньки-то это не получилось. Тепан Гнатыч, как капитан и доверенное лицо хозяина, до таких мелочей не опускался, даже управление баржей днём он передоверил Тоше. Река была полноводная, с хорошо обозначенным судоходным фарватером, и управлять баржей не составляло трудности. Хотя как сказать… Онька умудрился посадить баржу на мель, и потом полдня таскали арбузы с одного конца баржи на другой, чтоб облегчить ту часть большого плоскодонного судна, что села на мель. А потом остаток дня таскали арбузы обратно, чтоб равномерно загрузить баржу, уже после того как Тоша, выжимая все силы из тринклера, стаскивала баржу с мели. Во время этих авральных работ десяток арбузов упал в воду, скатившись с высокой горки, в которую их сложили. Понятно, что после этого случая Гнатыч не подпускал Оньку к управлению баржей, так же как и к двигателю, доверив очень высокоинтеллектуальную работу по приборке вверенного судна, в том числе и по мытью отхожих мест. Всё это самолюбивого парня озлобляло, так как он считал, что Гнатыч его обижает, отдавая предпочтение Тоше. Ещё больше расстроило Онима обещание Гнатыча похлопотать перед хозяином, чтоб тот взял Тошу в работники, при этом девушке было обещана плата раза в полтора больше, чем у Оньки. Сама Тоша наниматься к купцу, хозяину баржи, не собиралась, она просто хотела добраться до города, и такой способ путешествия ей показался более чем удобным – не идёт, а едет с комфортом, вернее плывёт, при этом ещё и кормят. Ну а работа… Ей самой было интересно управлять баржей, а подкачать топливо в бак над тринклером не такая уж и трудная работа (эту процедуру Гнатыч тоже Оньке не доверял, что вызывало ещё большую злость того), а все тяжёлые и грязные работы выполнял Онька.

Тоша подкачивала в бак вонючую жидкость, служивую тринклеру горючим, когда услышала у себя над головой шаги – в каморку рулевого, носящую гордое название – рулевая рубка, крался Онька. Ему так казалось, что крался, на самом деле довольно громко топал. Тоша закончила работу и стала слушать (её возможности позволяли это сделать, несмотря на шум двигателя).

– Девка это! Вот вам, Гнатыч, истинный крест, девка! Я за ней подсмотрел – она, когда в сортир ходит, садится! – в полный голос шептал Онька, Тепан Гнатыч хмыкнул:

– А может, упасть боится, баржу-то пускай не сильно, но качает. С непривычки-то и упасть можно. Да и где это видано, чтоб девка в моторах так разбиралась. Не-е, паря, завидуешь ты, вот и придумываешь чёрт-те что. Иди-ка лучше делом займись, вон якорную цепь почисть.

– Так у нас же не цепь, а верёвка!

– Канат называется, а не верёвка, салага ты, Онька, ещё, вот тебе бабы везде и мерещатся. Якорь тогда надрай!

Тоша усмехнулась – Гнатыч хоть и недолго, но плавал на настоящем морском корабле (малом каботажнике), теперь же изображал бывалого морского волка и заставлял Онима чистить до блеска все медные детали и не только медные. Это бесполезное занятие, с точки зрения деревенского парня, очень раздражало Оньку, тем более что такой работы прибавилось с появлением Тоши, уход за двигателем, да и обязанности второго рулевого она взяла на себя, вот Гнатыч и придумывал работу, чтоб занять парня. Послушав ещё некоторое время – Онька всё же пытался убедить Гнатыча в своей правоте, а тот сначала лениво отмахивался, но потом, видно не выдержав, рявкнул, заставляя парня заняться делом, девушка пошла сменить капитана баржи на руле. Проходя мимо чистящего якорь Оньки, Тоша ехидно улыбнулась, парень побагровел и, насупившись, пробормотал: