Свобода в широких пределах, или Современная амазонка - [20]

Может быть, это даже было бы хорошо, если бы он узнал про Антона, пока она в больнице. Помучился бы, пока ее нет, побушевал — и ей бы нервы не мотал. А потом бы она вышла, и они обо всем тихо договорились. Ничего ей от него не нужно — ни вещей, ни денег, пусть все, что есть на сберкнижке, ему останется — только отпусти.

Вечером Вера Васильевна много плакала, и сестра заставила ее выпить на ночь столовую ложку валерьянки.

Утром она никак не могла проснуться, проспала процедуры, завтрак и даже обход. Сквозь сон она слышала, как сестра тормошила ее и говорила что-то: не то «к вам пришли», не то «вам принесли». Было похоже на то, как самолет идет на посадку в облачную погоду — за бортом серо, ничего не видно, но угадывается, что наверху осталось солнце, потом вдруг сквозь легкую несущуюся дымку станет видна земля, и опять все в тумане, а самолет куда-то поворачивает, задрав крыло, словно раздумал садиться.

И проснулась она как от толчка — словно самолет ударился о полосу и стремительно понесся, завывая. «Пришел? Принес? — пронеслось у нее в голове. — Дайте мне выйти отсюда! Мне еще сумку в тамбуре взять надо!»

Она вскинула голову и, жмурясь, увидела, что на тумбочке лежат какие-то бумаги. Сверху был листок с ее фамилией — записка от Тони.

Здравствуй! Ты, наверное, колдунья, — писала Тоня, — все наперед видишь. Получай письмо от своего профессора. Вкратце все было так. Я пошла к тебе и у двери увидала хорошо одетого мужчину средних лет. Интересного! Он звонил к вам, но Виктора не было дома. Я представилась как твоя лучшая подруга и сказала, что ты в больнице. Он очень разволновался и сказал: Как же теперь быть? У меня к Вере Васильевне письмо и очень важный документ, который я могу отдать только лично ей, а меня машина дожидается. Я сегодня должен ехать на золотые прииски». Я предложила ему вместе поехать в больницу. Машина действительно стояла за домом, он сел за руль, и мы поехали. Но тут его не пустили, да и я пришла без халата, так как не знала, что он понадобится. Человек этот, назвавшийся Аркадием, попросил, чтобы я передала письмо и документы, и уехал, так как очень спешил. Я передаю. Читай и наслаждайся. Береги чертеж! Завтра приду.

Под запиской был сложенный во много раз лист лилового цвета с какими-то линиями и цифрами, а еще ниже лежало письмо от Крафта.

Дорогая Вера Васильевна! Так иного обстоятельств свалилось в последние дни, что не знаю, с чего начать. Не буду вас расстраивать, но у меня в доме был человек и предупредил, что я несолидно кружу вам голову, что я вторгся в чужую семью, которая прожила пятнадцать лет, и так далее. Поймите меня правильно, у меня все это связано с моими ранними чувствами, которые укоренились во мне навсегда. Я увидел вас, и вы мне напомнили все спустя десять лет. Как я был обижен и огорчен, когда пришел этот человек и начал читать мне гнусную мораль, но я культурно ей скачал, что мы с вами друг друга не знаем и, надеюсь, вы напишете Вере Васильевне, что не нашли такой адрес и таких людей. Она охотно согласилась. Посмотрим, что она вам напишет.

Быть может, ее напугала и удивила моя жизнь? Но для чего я живу с такой роскошью, для чего? Упреков была масса — что я преследую вас и не даю вам жить с супругом. Поймите меня, наконец, правильно, — сказал я ей, — я люблю ее больше всего на свете». Она в ответ мне грубо ответила, что зря мне дали звание старшего научного работника. Но вот ведь какая ирония судьбы! Меня толкнуло еще вперед, сегодня я получил звание профессора цветных металлов. Оказывается, мой срочный вызов в основном этим и объяснялся.

Потом ваша тетя — не скрою, это была она — приходила еще раз, меня не было. Галина, моя дочь, выслушала ее и культурно выпроводила, после чего она опять была у меня. Вы только подумайте! И это старый человек! Какая энергия! Но тут мы поговорили по душам, И она опять свое: не тревожьте Веру, она вся больная. Но я ей сказал, кто мне ее диагноз знаком, я ее вылечу, но только для себя. Она стала говорить, что я такой большой человек, ей страшно, что все это случилось. А я говорю, что она только моя, и не вмешивайтесь. И она говорит, что будет всячески мешать нашей близости. Тогда я ей сказал, что у меня, конечно, найдется много возможностей заставить ее замолчать. Тут она и прикусила язычок. В общем, мы с ней друг друга не знаем. Я, Правда, предложил ей свои услуги и говорю, давайте помогу и так далее. Но она говорит, что она просто нищая по сравнению со мной и не хочет знаться с такими большими людьми. Она довольно-таки странная женщина.

Но теперь я уверен, что она ничего больше не напишет ни вам, ни вашему супругу, как мы с ней договорились. Так что бояться вам нечего. Вы ей тоже ничего не пишите об этом. А лучше вообще прекратить с ней отношения, если она не желает нашего счастья.

Конечно, все это нелегко пережить. Но ведь все прекрасное нелегко достается, не правда ли? У меня одна мечта — быть с вами рядом. Я слишком долго вас искал, чтобы сейчас уйти и забыть. Первый раз я увидел вас в магазине. Вы стояли в очереди и брали, по-моему, белье. И я рассмотрел ваши родинки и все прекрасные черты лица. Не огорчайте меня тем, что вы подумаете, что это временная бурность. Когда я жил в Магадане, меня за спиной даже звали «строгачом», потому что я всегда вел себя очень правильно. Вот только подтвердить это не может никто. Ведь если даже вы справитесь обо мне во ВНИИ, там скажут, что не знают такого, потому что я жил по литере «С», что означает «строго секретно», и знал обо мне только узкий круг лиц, и то без права разглашения.