Свобода в широких пределах, или Современная амазонка - [17]

— Павлик какать хочет, — сказала Ленка, появляясь в дверях.

— Ну и что ты докладываешь? — разозлилась Тоня. — Не знаешь, где горшок?

— Он хочет, чтобы вы его посадили.

— Тьфу на вас! — Тоня встала из-за стола. — Ни минуты покоя.

«А ведь проверить можно, — вдруг подумала Вера Васильевна. — Попросить тетку, чтобы она сходила на улицу Нахимова и посмотрела, там ли ом? Нужно дать ей телеграмму: «Срочно сходите по такому-то адресу, спросите Антона Крафта, скажите ему…» А вот что сказать ему? Что она его письмо получила? Это тете знать совершенно не нужно. А что тогда спросить, чтобы он понял, что это она им интересуется? То есть как раз наоборот — ему это понимать совсем не нужно, а то подумает, что она его проверяет, обидится и больше не напишет. Значит, нужно так спросить, чтобы и тетка ничего не поняла, и Антон Бельяминович не догадался, — ерунду какую-нибудь. Например: «Скажите ему, в Магадане яблоки появились». И еще нужно сказать, чтобы меня ни в коем случае не называла. А вдруг у него там охрана? Сразу под подозрение попадешь. Но что со старухой-то сделают? Проверят и отпустят. Она ведь не шпионка какая-нибудь. Но все-таки могут быть неприятности».

— Вера Васильевна! — закричал Петя, сложив ладони рупором.

— А? — очнулась она.

— Я вас пятый раз зову. Может, вы скажете своему знакомому, чтобы он в Америке пластинку купил — «Иисус Христос — сверхзвезда». Сейчас самая модная. Я ему деньги вышлю.

— Да-да, конечно, — сказала Вера Васильевна. — Только позднее. А сейчас мне нужно идти.

Тоня кричала ей из комнаты: «Подожди, еще не все рассказала!», но Вера Васильевна уже жалела, что дала волю языку. Всегда с ней так бывает: сначала сболтнет что-нибудь, а потом ругает себя. И с телеграммой нужно было решать — посылать или нет. Так что спасибо за угощение, дома мясо варится (она и забыла совсем!), скоро Виктор Степанович придет, нужно с обедом успеть.

Телеграмму она все-таки дала — с оплаченным ответом и до востребования, чтобы тетку в расход не вводить и самой ответ получить, потому что на следующий день уходить должна с утра и вернется только в десятом часу вечера.

Днем на работе (было уже 11 марта) Вера Васильевна старалась не думать об этой телеграмме, потому что все равно тетка, хотя она и шустрая, не успеет сегодня съездить, все узнать и ответить, да и Вера Васильевна не успеет на почтамт, раз ей до девяти сидеть. Но она все-таки не выдержала и после шести, когда на базе стало тихо, позвонила на почтамт — нет ли ей телеграммы.

— Таких справок не даем, — ответили ей, — приходите с документом.

«Правильно, — одобрила она, — а то всякий кому не лень узнать может».

Так что насчет сохранности можно не беспокоиться — тут ее телеграмму в чужие руки не отдадут. Волновало другое: а вдруг и правда ее теткой заинтересуются, если Антон Бельяминович такой секретный. А тетка что скажет? Она, конечно, если припрут, сразу на Веру Васильевну покажет. А тут еще и текст дурацкий: «ПЕРЕДАЙТЕ ЯБЛОКИ МАГАДАНЕ ЕСТЬ», «Какие, — скажут, — яблоки? А может, вы что-нибудь другое имели в виду?» И начнут Веру Васильевну проверять. А у нее первого мужа убили при неизвестных обстоятельствах (может, он шпион был, потому что деньгами сорил и женщинами интересовался очень), а у второго две судимости, тоже фрукт порядочный. Да и сама Вера Васильевна находится в должности, дающей право на доступ к оружию. Может, она нарочно строго секретного работника обольщает, чтобы потом устроить на него покушение или даже выкрасть за пределы страны? И эта телеграмма — какой-нибудь условный шифр? Ведь все бывает.

К тому же знакомства у нее подозрительные. Та же Тоня, например. Не поймешь, как живет, — не холостая и не замужняя. Каждое воскресенье на толкучке бывает. Не то чтобы спекулянтка. Но ведь и просто так туда тоже часто ездить не будешь. Значит, имеет что-то от этих поездок. К тому же племянница у нее в торговле работает. А сосед и вовсе американскую пластинку про Христа просит. Разве этим должен интересоваться молодой советский человек, которого государство бесплатно учит?

Вот и получается, что сплетается вокруг большого специалиста Антона Крафта грязная сеть. И в центре этой паутины сидит она, Вера Васильевна, с неизвестными яблоками за пазухой, которые вроде бы хочет послать в Ленинград. А если они отравленные?!

Значит, нужно от всех этих лиц поскорее избавляться. Как говорит Виктор Степанович, каждому фрукту — свой овощ. Вот вы и живите без нее, а она должна себя блюсти, если такой человек обратил на нее свое внимание. Только Белочка и остается. К ней-то уж никаких претензий не будет.

Но это же страшно тяжело — остаться совсем одной, без друзей, и даже посоветоваться не с кем.

«А как же наши разведчики? — подумала Вера Васильевна. — Разве им легче во вражеском окружении? Но ведь живут и дело свое делают, если надо».

Потом она спохватилась — ерунда какая-то, это только в книгах — и любовь загадочная, и разведчики, и шифры разные. Выбросить все это надо из головы. Но когда шла с работы домой, то и дело оглядывалась — не следит ли за ней кто-нибудь. Не следили.

За ужином Виктор Степанович вспомнил наконец то, что собирался спросить еще три дня назад, но этот праздник совсем голову заморочил.