Свобода учиться. Игра против школы - [17]

«Передо мной было несколько человек, и все они делали одно дело. Двое итальянцев были напряжены, хмурились, срывались по любому поводу и постоянно ругались в манере, свойственной тосканцам. Остальные [таурипаны] прекрасно проводили время. Они смеялись над громоздкой ношей, превращая тяжкий труд в игру. Толкнув каноэ, они отдыхали и смеялись, когда получали царапины. Особенно их позабавило, когда каноэ пошатнулось и придавило собой носильщика. Когда парень снова смог дышать, он прислонился голой спиной к раскаленному граниту и громко захохотал от облегчения… Когда я закончила фотографировать и вновь присоединилась к остальным, то решила получать удовольствие от совместной работы, и у меня это получилось, причем довольно искренне»{68}.

После этого Ледлофф прожила некоторое время среди таурипанов и в двух других группах аборигенов в Венесуэле. Больше всего ее впечатлило, насколько веселыми были эти люди, как расслабленно они относились к жизни и как мило друг с другом общались, даже когда было трудно. В то время, когда Ледлофф изучала их, это были не совсем охотники-собиратели. Они разводили небольшие огороды, но при этом все равно придерживались взглядов, которые характерны для общества охотников-собирателей.

Способность охотников-собирателей радоваться жизни перед лицом трудностей настолько удивительна, особенно для нас, изнеженных любителей пожаловаться, что я не могу удержаться, чтобы не привести еще один пример. Элизабет Маршалл Томас в книге про бушменов рассказывает историю о девочке, которая ушла далеко от поселения и наступила в поставленную биологом, изучавшим дикую природу, ловушку для гиены. Стальные зубцы ловушки прошли сквозь ногу девочки, а сама ловушка была прикреплена к земле, поэтому все, что она смогла сделать, – встать на другую ногу и ждать. Несколько часов спустя дядя девочки, который охотился неподалеку, увидел ее издалека и подошел узнать, что случилось. Он не смог разжать ловушку и пошел за помощью. Вот что пишет по этому поводу Томас:

«Я никогда не забуду, какая спокойная она была, когда мы принесли ее в лагерь и перевязали рану. Одна в лесу с гиенами, она ничего не могла сделать с ловушкой, у нее болела нога, но при этом девочка вела себя так, будто ничего не произошло. Вообще ничего. Она болтала о том о сем в довольно грубой манере. Мне кажется, оставаться спокойной в такой ситуации было бы невозможно. Я, помню, подумала, что, вероятно, нервная система у бушменов лучше, чем у нас. Но разумеется, наши нервные системы совершенно одинаковые, просто они контролируют себя намного лучше… Эта способность прочно закрепилась у них еще с давних времен. Ничто так не привлекает хищника, как одинокое животное, которое плачет, борется изо всех сил, но не может убежать{69}».

Чтобы выжить, гораздо правильнее вести себя так, словно все в порядке, а не стонать, нервничать и выглядеть беспомощно, причем важно это не только чтобы не привлечь внимание гиен, но и чтобы приободрить своих спутников, которым нужно, чтобы мы были сильными. В тех случаях, когда нам особенно трудно, подобное самообладание поможет ситуации не ухудшиться, позволит взглянуть на нее с юмором или даже получить удовольствие при любых невзгодах.

Как же охотники-собиратели развивают эту удивительную способность контролировать себя? Этого никто толком не знает, и, насколько мне известно, никто даже не пытался поразмышлять над этим. Я думаю, что они развивают эту способность, по крайней мере частично, через постоянные игры. В 1930-х годах великий русский психолог Лев Выготский[14] однозначно заявил, что, играя друг с другом, дети в первую очередь учатся контролировать свои реакции и эмоции. Желание ребенка играть позволяет ему не замечать трудностей и сдерживать возбуждение, поэтому он может продолжать соблюдать правила игры. Эта способность сохраняется и в реальной жизни. В последнее время исследования поведения животных (об этом я расскажу в главе 8) показывают, что игры необходимы для развития тех областей мозга, которые отвечают за контроль страха и злости и помогают правильно вести себя в стрессовой ситуации. Так что не случайно люди с повышенной способностью самоконтроля вырастают в обществе, где детям дают больше свободы и позволяют больше играть.

Я уже слышу, как вы кричите: «Отлично, все это прекрасно и работает для охотников-собирателей, но какое отношение все это имеет к образованию наших детей в нашем обществе?!»

Хороший вопрос. Может быть, нашим детям и не нужно учить больше, чем учат дети охотников-собирателей, но то, что нужно выучить, сильно отличается от того, что учат в племенах. Для начала: охотники-собиратели не учат детей писать, читать и считать. Более того, наша культура гораздо более разноплановая, чем культура племен, и дети видят далеко не все. Совсем не очевидно, что инстинктов, которые заставляют детей охотников-собирателей учиться, будет достаточно, чтобы дети в нашем обществе потянулись к образованию.

Однако читайте дальше. В следующих главах вы найдете убедительные доказательства того, что способов, которыми пользуются дети в племенах, достаточно и для наших детей. Если, конечно, мы обеспечим такие же условия, как родители в обществе охотников-собирателей, чтобы при этом они подходили для нашей жизни. Чтобы сделать это, нужно приложить усилия, но совсем не так много, как требует от нас современное принудительное школьное образование.