Свобода совести - [24]
Хотя в «Рекеримьенто» давалось обещание не принуждать индейцев к крещению, содержавшиеся в нем требования принятия католицизма «без возражений и упрямства» и угрозы применения военных санкций с последующим обращением в рабство в отношении тех, кто «не сделает требуемого или хитростью попытается затянуть решение свое», фактически ставили аборигенов перед выбором: принять христианство или оказаться рабами. Подталкивая таким образом индейцев к католицизму, предоставляя неофитам определенные льготы, испанцы одновременно предпринимали решительные меры по искоренению «идолопоклонства», устраивая публичные сожжения местных святынь.
С 1503 г. утвердилась практика передачи индейцев, считавшихся подданными короны, испанским колонистам на правах долгосрочного или краткосрочного пожалования, получившая наименование «энкомъенда» (покровительство). Энкомьенда рассматривалась не только как форма использования принудительного труда туземцев, но и в качестве средства, облегчавшего и ускорявшего их христианизацию. Резкое сокращение, под влиянием различных факторов, в том числе из-за применения насилия при обращении в католицизм, численности местного населения, вынудило Испанию принять так нназываемые «Новые законы» (1542-1543). Институт энкомьен-ды был реформирован. Индейцы признавались свободными людьми, по отношению к ним запрещалось применять насилие, а таксация
53
повинностей должна была следовать после обучения основам христианства. В 1573 г. король Филипп II запретил называть освоение Нового Света «конкистой»(завоеванием), предложив использовать термин «пацификация»(умиротворение), требуя от испанцев завоевывать доверие индейцев лишь убеждением, избегая уничтожения «идолов».
Безусловно, это способствовало изучению испанскими миссионерами местных языков, обычаев и культуры, использованию индейского пиктографического письма для разъяснения христианских образов. Однако «на местах» такого рода распоряжения короны далеко не всегда исполнялись пунктуально. Иезуит Б. Валера в «Сообщениях о древних обычаях аборигенов Перу», написанных в середине XVI в., приводит в качестве примера такие методы обращения в христианство, как окропление миссионерами связанных или закованных в цепи индейцев водой. Но и после крещения индейцы считались второсортными христианами. В ряде мест действовали запреты на посвящение туземцев в священнический сан, а по всей Америке существовало разделение между испанскими и индейскими церковными приходами.
Разумеется, в испанских колониях действовала и инквизиция. Первоначально она пыталась применять столь же строгие методы, что и в Европе. Особенно свирепствовал первый епископ Мексики X. Де Сумаррага, распоряжавшийся сечь плетьми и возить привязанными к мулам туземцев, отступивших от христианства. В Мехико неоднократно устраивались аутодафе, заканчивавшиеся сожжением впавших в «идолопоклонство». Однако скоро стало ясно, что при желании в отступничестве от христианства можно обвинить едва ли не любого крещеного аборигена. А полное их истребление совершенно не входило в планы испанцев. По распоряжению Филиппа II (1575) индейцы были изъяты из-под юрисдикции инквизиции и переданы под наблюдение епископских викариев, которые обычно ограничивались духовными наказаниями. Косвенно этот факт свидетельствует о малопродуктивное™ применявшихся методов насильственной христианизации.
Ещё одним ярким проявлением средневековой религиозной нетерпимости были Крестовые походы. Наиболее известны Крестовые походы на Восток, осуществлявшиеся с конца XI до последней трети XIII в. Само выражение «крестовый поход» их современникам было почти незнакомо. Употреблялись понятия «паломничества», «поход в Иерусалим», «путь в Святую Землю», а для характеристики участников военных экспедиций — «воины Христовы». Термин «крестовый поход» появился, видимо, не ранее конца XIII в. Он связан
54
с крестом, нашивавшимся на одежду шедшего освобождать «Гроб Господень» от «неверных» - мусульман.
Призыв к первому Крестовому походу на Восток прозвучал во французском городе Клермоне в 1095 г. Папа Урбан II заявил о настоятельной необходимости для католиков взяться за меч и освободить «Гроб Господень» в Иерусалиме, оказав также помощь византийцам (которых он ещё именовал, несмотря на свершившееся м 1054 г. разделение церквей на Западную — католическую и Восточную—православную, «нашими братьями») в борьбе с турками-а-льджуками. «Поход,—заявил папа,— станет искуплением грехов христианского мира, осквернившего себя грабежами, убийствами и насилием». Участникам похода было обещано полное отпущение грехов. Как отмечает С. И. Лучицкая, первые Крестовые походы подразумевали не только отвоевание «Святой Земли», но и обращение мусульман.
Во время первого Крестового похода в 1099 г. был взят Иерусалим, при этом было уничтожено огромное количество мусульман, включая женщин, детей и стариков. Как подчеркивает известный французский историк Ж. Ле Гофф, до начала Крестовых походов западные авторы ещё проводили разграничение между мусульманами и язычниками, считая лишь последних теми, кому Бог абсолютно неведом. Но уже Урбан II в своей знаменитой речи назвал мусульман «гнусными рабами дьявола, недостойными звания людей». Стали распространяться совершенно неправдоподобные, учитывая полное отрицание исламом культовых изображений, слухи об установлении мусульманами золотых и серебряных идолов в христианских храмах на контролируемой ими территории. Мусульмане теперь все чаще именовались «язычниками», а Мухаммед упоминался в связи с Антихристом. В первой половине XII в. Бернар Клервоский, говоря о необходимости второго Крестового похода на Восток, призывал к истреблению мусульман: «Язычников не следовало бы убивать, если бы их можно было каким-либо другим способом удержать от слишком большой вражды или угнетения верующих. Ныне же лучше, чтобы они были истребляемы». Добавим, что в ходе Крестовых походов часто «попутно» уничтожались и иудеи.
В то время как Православная Церковь остается верной, чистой Христова и Апостольского благовестия, западный мир все более удаляется от апостольского наследия, все более отходит от той основы Благой Вести, которая была и навеки остается сущностью христианской проповеди: «Мы видели и свидетельствуем вам новую Жизнь», и «возвещаем вам сию Вечную Жизнь, которая была у Отца и открылась нам», и «Мое Царство не от мира сего»…Протоиерей Митрофан Зноско-Боровский.
В первый том Собрания сочинений митрополита Киевского и Галицкого Антония (Храповицкого) (1863–1936) вошли его наиболее яркие богословские труды разных лет. Представленные работы, несмотря на спорность некоторых из них (в первую очередь это относится к «Катехизису»), по праву занимают почетное место в сокровищнице русской богословской мысли.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Конфуцианство тем отлично от других религий, даже от восточных, что те, в сравнении с ним, все же имеют некоторое сходство с западными, так что невольно рождается вопрос: религия ли это?Этот вопрос мы лучше всего решим из рассмотрения происхождения конфуцианства, или, лучше сказать, всякий может решить по-своему, потому что у всякого может быть свое понятие о религии…».
Соборное устроение реальности — неразрывная связь равновеликих начал соборности, личности и свободы. В силу своей экклезиологической природы, соборность — лишь ориентир, а не норматив для социальных моделей, но это может быть ценный и корректирующий ориентир. Сегодня, с кризисом и уходом классической метафизики, с отбрасыванием идеологии радикального секуляризма, западная мысль ищет нового понимания личности и новых оснований для политической философии, пытается заново завязать диалог с религиозным сознанием.
В этой статье анализируется один из самых значительных элементов антропологии растафарианства — dreadlocks. Эта причёска важна для всех растафари. В этом исследовании были проанализированы отношение растафари к dreadlocks и их символика. Опираясь на полевой материал, представленный в работах западных исследователей (Gerald Hausman, Barry Chevannes, Noel Leo Erskine, Ras Steven, Werner Zips), интервью и биографии растафари, мы можем сказать, что dreadlocks — символ веры и спасения. Эта причёска утверждает новую судьбу человека — растафарианскую судьбу.