Свита Мертвого бога - [61]

– И что дальше? Никогда не поверю, что ты покорно сносила выходки этой твари еще четыре месяца!

– Слышал алмьярское выражение «работа по-меналийски»? – мрачно ответила Тай. – Это когда делают только то, что входит в обязанности, и ни капельки сверх. Вот этим я и занималась. Приходила к нему в таком же платье, как и прочие девицы, специально сочиняла дешевку с кучей блесток. Никаких тебе больше флейт и ожерелий из крыжовника. Ложилась под него, получала очередной подарочек, а потом изо всех сил изображала, что это он меня обслужил, а вовсе не я его. То еще развлечение было… К концу срока он стал совершенно беспощаден, но я все еще питала какие-то иллюзии – что, мол, взять с демона? И только в последний раз словно глаза открылись – я поняла, что он самым натуральным образом убивает меня. Это я тебе даже показать не сумею – у меня сознание почти все время гасло, иначе бы я с ума сошла. Понятия не имею, как я тогда выстояла, разве что на одном своем знаменитом упрямстве. На прощание я ему сказала: «Считай, что тебе объявлена война». А у него вдруг плечи поникли, и он произнес так глухо: «Я эту войну уже проиграл по всем статьям. Будь свободна, горькая хризантема». Вышла я от него, изумленная по самые уши, и с тех пор вот… живу свободно. Вот и сказка вся.

– А мне почему-то кажется, что еще не вся, – задумчиво проронил Джарвис. – Эта история настолько нелогична, что похоже, в твоей картине мира недостает нескольких важных кусков.

– Ничуть не сомневаюсь, – согласилась Тай. – Но знаешь ли, я не тот человек, который готов жизнь положить на их поиски. Найдутся – славно, не найдутся – тоже не помру. Все страшное, что могло со мной случиться, уже случилось, – последние слова она произнесла с такой твердой убежденностью, что Джарвис даже вздрогнул. – Ладно, давай спать. Ложись ближе и грей, как обещал, а то народ в Замке уже волнуется, куда я запропала.

Принц покорно исполнил просьбу девушки, снова ощутив запах ее кожи. Горькая хризантема… Этот сукин сын Элори промахнулся совсем чуть-чуть.

– Тай, а ты знаешь, что пахнешь своим именем? – шепнул ей на ухо Джарвис. – Горьким миндалем…

В ответ раздалось сдавленное, но от того не менее гнусное хихиканье.

– Да вы поэт, мой рыцарь! – насилу выговорила Тай, отсмеявшись. – Знаешь, какое вещество дает этот запах? Синильная кислота! – и, видимо, всем телом ощутив недоумение Джарвиса, пояснила: – Сильнейший яд. Три раза вдохнул ее пары – и все, тушите свет!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ, в которой Тай играет с сыном таможенника в ножички, а с контрабандистом -

совсем в другую игру

Не все то древнее золото, что редко блестит.

(Натали Эрратос)

Еще через несколько дней Джарвис и Тай без особых приключений добрались до Менаэ-Соланна, главных морских ворот Новой Меналии.

Та исповедальная ночь в подмокшем шатре сблизила их, но как-то странно – с людьми, живущими более рассудком, чем сердцем, такое бывает. Теперь они подолгу болтали на самые различные темы – от обычаев разных народов до тонкостей ремесла Тай и алмьярских философских трактатов. Но все это были темы отвлеченные, а личного они, словно сговорившись, касаться избегали.

Тела их, единожды слившись, разом потеряли друг для друга ауру запретности – когда за шиворот Тай провалилась древесная гусеница-шерстянка, она, ни секунды не раздумывая, попросила помощи у Джарвиса, – но к новой близости это не привело. Джарвис, правда, на первом же постоялом дворе сделал попытку повторить однажды пройденное, однако Тай без малейшего смущения отстранила его: «Извини, но у меня до сих пор между ног болит. Девственность – ее в семнадцать лет терять хорошо, а к двадцати восьми там все уже толще крокодильей шкуры. Да вдобавок верхом каждый день… Так что или пошли в Замок, или дождись, пока заживет.»

Идти в Замок Джарвису категорически не хотелось, пришлось ждать. Поэтому, чтобы не дразнить себя лишний раз, они с Тай пока что свели телесный контакт к соединению рук, лишь изредка позволяя приласкать другого легким поглаживанием. Впрочем, как любым людям рассудка, связь разумов позволяла им обходиться без связи тел, почти не страдая.

К Менаэ-Соланну они подъехали в час предвечерья, когда солнечный свет едва-едва начал наливаться вязким закатным золотом. Горы остались далеко позади. Древняя столица Новой Меналии стояла на плоской равнине, покрытой виноградниками и оливковыми рощами, так что маяк Двух Богов, по праву считавшийся одним из чудес света, был виден издалека. Вход в устье Скодера наполовину перегораживал большой мол, и на этом молу, плечом к плечу, высились две огромные фигуры из розоватого камня – мужчина держал факел левой рукой, женщина правой. Этот-то факел и освещал путь кораблям, ищущим дорогу в тумане…

– Менаэ и Налан, – выдохнула Тай, испытывая почтение не к ушедшим богам, но лишь к величественному творению человеческих рук. – Воистину лучше один раз увидеть, чем сколько хочешь раз услышать. Жалко, лица к морю обращены…

– Увидишь и лица, когда отплывем, – пообещал Джарвис. – Ты знаешь, что хоть маяк и строили в основном мои сородичи, но у обеих статуй лица простых смертных?