Свита Мертвого бога - [32]

И снова Тай ничего не ответила. Однако не будь Берри так поглощен утешением Нисады, он понял бы, что их предводительница что-то напряженно обдумывает.

В таком напряженном молчании прошло минут двадцать. Наконец Нисада потянулась, слезла с кресла и снова пристроила на лицо черную полумаску.

– Знаешь что, Берри… давай никуда сегодня не пойдем, а? Посидим в убежище, любовью позанимаемся, о всяких разностях поболтаем… Тебе ведь сегодня не надо работать на Элори, я права?

– Уже не надо, – кивнул тот. – Зеркала я восстановил, как мог, а большего ему не сделает никто – по крайней мере, из тех, кто остался сейчас.

– Вот и славно. Не тянет меня сегодня танцевать, да и ногу я ушибла, от Элори удирая.

– Как скажешь, так и будет, – Берри коснулся губами руки Нисады, тонкой полоски жемчужной кожи между кружевной перчаткой и рукавом пунцового платьица.

– Тогда, народ, я вас брошу, – Тай снова повернулась к зеркалу и занялась пристройкой на место непослушного локона. – Прическу доделаю и сразу же брошу. Ты, Нис, уже наприключалась сегодня, а мне тоже хочется. Равно как и потанцевать.

Оставив Нисаду и Берри в убежище, Тай и в самом деле направилась в бальный зал – вот только вовсе не за тем, чтобы «приключаться».

Как и следовало ожидать, тот, кто был ей нужен, отыскался не сразу – Тай три раза обошла зал по кругу, прежде чем обнаружила его у темных полированных колонн в глубине под галереей.

Высокий, стройный человек – именно человек, ибо ничто в нем не напоминало о нелюдском изяществе Элори или Тиндалла. Не гибкость – ломкость, угловатость, присущие большинству худощавых людей. Длинные пальцы с выпирающими суставами, не скрытые перчаткой, небрежно поигрывали концом пояса-цепочки. Впрочем, слово «длинный» шло не только к его пальцам, но и к нему самому в целом. Одежда его выглядела возмутительно ярко даже на фоне общей Замковой пестроты – изумрудно-зеленое с желто-красно-оранжевым узором из ромбов и зигзагов. Падающие на плечи темно-каштановые волосы были заплетены во множество тонких косичек, перевитых ало-золотой нитью и украшенных золотыми колокольчиками. По этим колокольчикам понимающий человек без труда мог угадать уроженца восточной Анатаормины – а Тай, хотя почти не знала дневного мира, имела основания считать себя понимающим человеком. Золотистая маска скрывала его лицо не полностью – нижний край, вырезанный полукругом, оставлял открытыми губы и подбородок, достаточно широкие прорези позволяли разглядеть карие насмешливые глаза – недобро насмешливые, как почему-то всегда казалось Тай. Кожа на руках и той части лица, которую не прятала маска, была кофейно-смуглой – еще один несомненный признак юго-восточного происхождения.

Женщина (или скорее девушка), опиравшаяся на его руку, выглядела как-то неожиданно невинно и скромно для Замка – голубое платье всего с тремя оборками, аккуратная прическа, украшенная белыми розами, простенькая кружевная маска… Однако вся эта скромность и невинность ничуть не помешали продравшейся сквозь толпу Тай бесцеремонно оттереть девушку плечом, чтобы дернуть за рукав ее спутника:

– Привет, Арзаль, есть разговор. И не для ушей, так что пошли либо в круг, либо куда подальше.

Высокий человек – он был почти на голову выше Тай, а ведь и ее никто не назвал бы низкой – неторопливо обернулся. В карих глазах полыхнул и угас яркий свет – на этот раз розовато-огненное свечение закатного неба.

– Канда, сердце мое, следующий танец я танцую с госпожой Тайах. Не скучай в мое отсутствие…

– Разумеется, теоретически это вполне мне под силу…

– Арзаль, – нервно перебила его Тай, – ты знаешь, что я практик, а не теоретик. Теорией ты будешь заниматься с Берри и Крейдом.

Сказать, что Тай терпеть не могла Арзаля, старейшего из оставшихся Ювелиров, было бы неправильно, однако общаться с ним казалось ей почти непереносимым. Причем чувство это являлось совершенно односторонним – сам Арзаль относился к ней скорее с теплой снисходительностью. Верно будет и то, что Тай прекрасно понимала – у ее неприязни нет никаких разумных причин, однако ничего с собой поделать не могла. Но сейчас у нее не оставалось выбора, ибо после исчезновения Тиндалла в Замке, помимо Берри, Нис и ее самой, осталось всего трое Ювелиров. При этом Крейд в последнее время стал редким гостем здешних лабиринтов, а Ланшен был вычеркнут из сообщества раз и навсегда – в глаза его звали не иначе как придворным шутом Элори, а за глаза еще хуже. Оставался Арзаль.

Тай раздражали не его чересчур броские одеяния, не подчеркнутая верность скромнице Канде и даже не то, что не одни Ювелиры, но и многие в свите Элори знали, кто таков этот человек в дневном мире. В свое время Тиндалл рассказал Тай, что на самом деле Арзалю уже за триста, что раньше он заведовал кафедрой демонологии в знаменитой магической школе Солетт, но полтора десятка лет назад ни с того ни с сего вышел в отставку и удалился в башню на одном из островков родной Анатаормины, где занялся созданием наиболее полной классификации водных, воздушных, лесных и иных прочих стихийных и магических существ.

Похоже, Замок интересовал Арзаля исключительно как исследователя, ибо, если верить ему, на острове он не имел недостатка ни в любвеобильных сиренах, приплывавших к его башне на зов витой раковины, ни в хорошеньких туземочках. Он неоднократно хвастался, что мамаши порой сами приводят к нему юных дочерей, дабы те, испытав приятный вкус известной стороны замужества, не боялись идти под венец – и обиженной до сих пор не ушла ни одна. Тай нисколько не сомневалась, что отставной солеттский маг не врет. Однако, словно уравновешивая дневные безобразия, в Замке Арзаль всегда был верен одной любовнице – по крайней мере, до тех пор, пока смерть, старость или иная причина не отлучали ее от Замка окончательно. Тогда он обзаводился новой, причем всегда такой же неброской, как предыдущая.