СвиноБург - [17]
Он будто боялся ошибиться. А потом он прибавил ходу и исчез...
Мне долго потом мерещилось, будто пальцы матери пахнут кровью.
-------------------------
-------------------------
Это было одно из глобальных потрясений. На какое-то время все мои кошмары, все страхи растворились в этой красоте.
Если бы она умерла, думал я. Если бы они не смогли ее спасти...
Красота засияла бы еще ярче!.. Я жалел втайне, что она не умерла!
По дому и по школе я ходил как кукла. С лицом как маска, такая жирная маска с пустотой вместо глаз.
--- Ты эгоист, — ворчал отец. — Все просто, ты — эгоист --- Почему ты так долго занимаешь ванную?! --- Мне завидно! --- Что ты там моешь?! ---
Я сидел на краю, с зубной щеткой во рту Я обо всем забывал. А в один из дней, сидя в ванной, я вдруг начал раскачиваться Я будто слышал далекую музыку! Мать постучала. Говорит, что постучала и вошла --- Что с тобой?! — трясла она меня. — Ты что? ---
А что со мной было? Что тогда творилось во мне? Не знаю... Будто рушились стены. Неслышно падали стены вокруг меня, и красота и смерть хлынули и затопили..
--- Он станет врачом?! — возмущался отец. — Этот увалень с глазами на жопе?! --- Лентяй! --- Ходит как в штаны наложил --- Ты слышишь! --- Женись на почтальонше! --- А сам давай трактористом! --- А то врачом ---
Мать молчала. Я чувствовал все растущую ее тревогу. Кем будет этот тип? Что он может? Нужно наставить его на путь истинный! А как же без этого?! Он собьется с дороги!
Я был непонятен. Кем я хочу быть? «Вон Витька уже решил стать моряком! А Эмка Шнайдер?! У нее мечта! Понимаешь ты?! Ме-чта-а-а! А посмотри, какое терпение? Она весь день со своей балалайкой! Она и спит с ней! Кстати, как она называется... Да-да! Сам знаю! Ви-о-лонче-ель! А смотри, какое терпение! Ее уж точно не свернешь с пути! А ты?! А ты?! А ты...»
Эмка, как и Витька, была чистокровка. Стопроцентная немка. Не то что я. «Выблядок, хрен знает кто, пальцем деланный...» — как говорил дед.
Эмка была седьмой дочерью из семи сестер. Она увидела своих папу и маму уже стариками.
Баптисты жили в приличном районе. Там на цепях метались овчарки. Черные, с янтарными глазами, на снегу они были очень красивы. Эта свирепость, бесполезная свирепость ко всему миру, ко всему, что пахнет живым, так их истощала, что к весне они валились с ног. Их пошатывало от ярости и усталости. Ни секунды покоя. Ни секунды! Как лисы в клетках. Они носились по двору с ошметками пены на цепях!
Приходя к Эмке, я не приближался к забору. Я старался стать под ветер! А этот кусок злобы катался в припадке по двору. На их шкурах не было ни пылинки! Так здесь все было вылизано!
Это была уже другая эпоха. Мы перебрались в шестнадцатиэтажку. Можете себе представить башню в степи?! Так вот, мы в ней жили. Окраина по прозвищу Малая Земля.
-------------------------
-------------------------
Стоя на чердаке, среди голубиного дерьма и керамзита, мы высовывались по пояс в окошко и обозревали окрестности... Мы были как два сумасшедших короля! Два короля, заключенные в сторожевой башне! Я пересказывал Витьке легенды из его же книжки! Стоило только покоситься в окно, туда, в степь, как у меня тут же кружилась башка! И я начинал.
Я пел, как сирена. Перед глазами стоял темно-зеленый лес, где убили Зигфрида. Пещеры. Гроты, полные влаги, и капли на потолке. Ручьи, быстрые, как кинжал... И равнодушные озера, чистые озера легенд, где и враг и друг лежат на дне рука об руку...
Два безумных короля в башне, мы смотрели вдаль! Туда, где степь переходит в небо. Мы так замирали, а по нашим спинам топтались голуби. В конце концов надоедало все время их спихивать! Мы расстилали матрас и лежали на животе... Почему дети строят себе шалаши, домики, роют пещеры, сооружают воздушные замки?
Среди воркования, перьев и дерьма, высыхающего на глазах, мы лежали, обнявшись и молча. Так и засыпали обнявшись, когда надоедало пялиться в окно. Действительно, два чокнутых короля в башне, полунемые, мы лежали, крепко обняв друг друга.
Меня не надо было долго упрашивать.
--- Давай, Фриц! --- Про Хагена! ---
И Витька закрывал глаза.
Хаген, Хаген... Женитьба. Ухищрения. Соревнования. Предательство и превращение... Я начинал с любого места. Все, что придет в голову! Главным героем был Хаген! Я ощущал такую свободу! Не было ни оригинала, ни копии. Ошибки не существует! Ты можешь танцевать с любого места!
Зеленые-зеленые чащи с тенями, такими тяжелыми! Из них можно шить плащи! И гора, в самом сердце которой скрыто сокровище! Дракон жадности и бесстрастие...
«Черт... Ну и ну... — приговаривал Витька. — Этот Хаген! Ну и гадина же он!»
Я круто менял курс. Оказывалось, по моему раскладу, что Хаген — настоящий отец Зигфрида! Это все меняло. Витька разевал рот. «Слушай! А чё он предает своего сына?! А?! Ну, если он его отец?»
«Откуда я знаю, Витьк?! Откуда?!. В легенде об этом ничего нет. Это — тайна!»
Витька говорил: «Да». И присвистывал.
Потом мы, притихшие от переживаний и заката, лежали еще немного, пока у одного из нас не начинало урчать в брюхе. Мы всегда что-нибудь с собой приносили. Мы быстро жрали, как щенки, а потом принимались дразнить голубей. Бросали им камешки, катышки керамзита, а они принимали их за куски хлеба и клевали тупо, и клевали, пока нам не надоедало.
«Спящая красавица» - третье по счету произведение довольно громкого автора Дмитрия Бортникова. Со своим первым романом «Синдром Фрица» он в 2002 году вошел в шорт-листы «Нацбеста» и «Букера», известен переводами за рубежом. Чтение крайне энергетическое и страстное, шоковое даже. Почти гениальный микст Рабле, Платонова, Лимонова и Натали Саррот - и при этом с внятным скандальным сюжетом. Роман, о котором будет написано великое множество противоречивых рецензий и который способен затронуть наиболее интимные процессы любого читателя.
Дедовщина начинается с детства, во всяком случае - для юноши с поэтическими наклонностями...Роман, рекомендованный в печать Юрием Мамлеевым, - страшная парижская правда недавнего выходца из России.Для любителей Жана Жене, Луи Фердинанда Селина и, не в последнюю очередь, Николая Кононова.В книге сохраняются особенности авторской орфографии и пунктуации.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.