Свингующие пары - [31]

Он сказал ей что-то на своем непонятном для меня испанском, который я учил в школе, но который разительно отличался от его жесткого аргентинского говора. Она ответила мягко, словно бы на другом языке. Хотя, конечно, это был все тот же. Я глядел на них, не понимая. Он кивнул мне коротко, как если бы я пришел к нему сказать, что на рассвете его расстреляют, и у него есть час написать завещание и принять причастие.

Уверен, наше знакомство будет продолжено, сказал он.

А сейчас я вас покину, сказал он.

Дверь приоткрылась, кто-то заглянул. Он не смотрел, и я не стал оборачиваться, хотя, конечно, мне было интересно.

Поэтому я сосредоточился на комнате, в которой впервые – и на всю жизнь, – встретил Лиду.

Кровать была покрыта сиреневым покрывалом, стены выкрашены – или то были обои, – бежевым, поэтому, несмотря на яркий свет, здесь были сумерки. К тому же, я не увидел окон. На стену, – видимо, чтобы разрядить пространство, – повесили картину. Афродита резвилась с амурчиками на фоне открытого пространства. За ними убегали вдаль поля, богиня сидела на камне, положив ногу на ногу, играя складками полного, белого тела, и у ее белоснежных пальчиков резвились в траве пузатые малыши с крылышками. Это было так… чересчур очевидно и так сильно бросалось в глаза, что я не мог отвести от нее взгляда.

Конечно, я говорю о Лиде.

Она лежала, глядя в потолок, и дышала осторожно, как если бы от этого что-то зависело. Я наклонил голову, представил примерно рост, обратил внимание на крупноватый, но правильной формы, нос, на красоту ног, на грудь. Постарался понять, рожала ли она. Не получилось – надо было лишь прикоснуться к груди, почувствовать, каковы они, соски, когда она возбудится. Я смотрел на нее, она выдержала взгляд, чему я не удивился – ведь у ее мужа был такой же.

Мы молчали.

Я подошел к двери, и закрыл защелку, думая о том, что, что бы не случилось – дикий трах или разговор по душам, – свидетели и соучастники нам не нужны. Отвернулся от закрытой двери, – чересчур резко, – уронив с бедер полотенце, потянулся было за ним. Потом досадливо выпрямился. Сколько лишних движений! Поймал себя на мысли, что уже начал невольно сравнивать себя с ее мужем. Грации ему было не занимать. Но и мне было чем похвастаться, так что я повернулся к ней боком. Резко повернул голову, – поймать намек на улыбку, который мне, вероятно, почудился. Нет, она выглядела совершенно серьезной, и смотрела на меня, приподняв голову, и изредка роняя ее из-за напряжения.

Развязать вам руки, сказал я.

Да, если хотите, сказала она.

Я встал сбоку у изголовья, и потратил не меньше пятнадцати минут на то, чтобы размотать ткань. Кто-то, кто завязал его – мне почудились изящные движения рук матадора, – смочил ткань водой, из-за чего узлы чуть ли не намертво схватились. Все это время она смотрела чуть в сторону, со сконфуженной улыбкой. Когда я закончил, она села и потерла запястья. Я сел рядом, и потянул на себя покрывало.

Вас зовут, сказал я.

Меня зовут Лидия, сказала она.

Повернулась ко мне и внимательно посмотрела в глаза. Я что-то хотел сказать, но забыл. Сглотнул. Мы смущенно улыбнулись друг другу. Я вдруг увидел, что она тоже смущена – и поражена этим, как и я, – и перестал волноваться. Увидев это, перестала волноваться и она. Некоторое время мы просто смотрели друг другу в глаза.

Можно поцеловать, сказал я.

Да, сказала она.

Я прижал ее голову своей левой рукой и не очень уверенно – мы с Алисой делали это все реже, – поцеловал. Она закрыла глаза, я, подумав, тоже.

Некоторое время мы так целовались с закрытыми глазами, сидя на кровати, голые, не двигаясь.

Почему-то я представил нас на поле одуванчиков, не желтых, а уже увядших, ощетинившихся белыми пушинками. Вдалеке раздавались крики играющих детей, шум реки, шлепки по мячу, которым перебрасываются отдыхающие, скрип старого велосипеда…

Первые метры на велосипеде после долгой паузы.

Вот что был наш поцелуй.

Потом тело вспомнило все, что должно было помнить, и земля понеслась под колесами все быстрее и быстрее. Завертелась просто. Очнулся я, когда уже упал на кровать, а она торопливо залезала, закинув на меня ногу. Но еще до того, как уселась, уже почувствовала и уронила голову мне на грудь. Я схватил Лиду за бедра и натащил на себя до конца. Ей пришлось отталкиваться, но я был настойчив.

Ссссссс, предостерегающе прошипела она.

Вместо ответа я схватил Лиду за волосы сзади и оторвал лицо от своей груди. Отодвигая сверху, притиснулся снизу. Она зашипела еще громче. Я перевернул ее, схватил левой рукой за ягодицы, запустил кисть между ними, и вцепился двумя пальцами ей в зад, прибивая сверху членом. Правую руку запустил под спину и прижал к себе так крепко, что несколько раз она постукивала мне по плечу, как сдавшийся борец.

Но как и всякий победитель за пару секунд до свистка судьи, я боялся упустить победу.

И, все еще не веря в выигрыш, лишь усиливал давление. Лишь когда я уже был уверен в том, что покорил все сантиметры, то отпустил Лиду и поднялся над ней на руках. Она испустила глубокий вздох-стон – в себя, потому что едва не задохнулась, – прикоснулась кончиками пальцев к моей груди.