Свинг - [47]
В марте пятьдесят третьего хоронили Сталина, но она не пошла ни в какие «почетные караулы». После врачебного дела возненавидела его окончательно. Об этом, Боже упаси, ни с кем нельзя было говорить, и только дома, тщательно прикрыв двери и переходя на шепот, они обсуждали, в чем причина людских страданий. Они не знали, что другие говорят о Сталине, тоже, тщательно прикрыв двери, но понимали: Сталин, конечно же, незаурядный ум, но ум злой, даже хищный. Интеллект Сталина — аморальный.
Учиться в институте было интересно, и она хорошо сдавала экзамены. Вечера, вечеринки шли как-то мимо. Ей всегда любопытней было почитать, когда случалось свободное время. И все-таки молодость брала свое. Чувствовала: один из парней в группе — Володя Иванов — к ней неравнодушен. Старалась как бы отгородиться, не замечать этого, потому что мысль о замужестве почему-то всегда гнала от себя. У Риты, старше ее на пять лет, тоже никого не было. Но Ритины женихи были перебиты на войне, а она боялась, очень боялась, что человек, которого полюбит, которому доверится, вдруг оскорбит ее, ее национальное достоинство. Мысль, что близкий человек назовет ее «жидовкой», была непереносимой. И вообще не верила, что русский парень может искренне полюбить еврейку. Однако Володя продолжал ненавязчиво ухаживать, а она переводила все в дружеские отношения.
Пятьдесят третий был для них с Ритой очень тяжелым. Тихо, медленно угасал Арон Маркович. Просил не класть в больницу. Сказал, плохо ему будет среди чужих. Рита лечила его сама. В конце декабря он умер. Еще при его жизни решили их переселить из полуподвала. Дали ордер на маленькую двухкомнатную квартиру на Соколе. Сокол был окраиной. Арона Марковича нельзя было перевозить. Они врезали замок, а жить продолжали в Дегтярном. Их торопили. В январе следующего года предстояла защита диплома, а до этого было распределение. На комиссии она сказала об Ароне Марковиче. Из комитета комсомола пришли, проверили. Заявили: диплом дадим свободный, устраивайся сама. И хотя на каждом столбе были объявления: требуются, требуются, требуются химики, понимала — устроиться будет трудно.
Положение евреев после смерти Сталина не стало лучше, хотя громких «дел» не было. Но кадровики всех больших и малых учреждений и предприятий четко знали: евреев брать не следует. Чтобы устроиться, еврею надо было иметь много больше «за» по сравнению с неевреем. То, что нееврей получал просто так, за здорово живешь, еврей должен был заслужить, то есть иметь в своем рейтинге явное преимущество, а потому евреи понимали: должны учиться и работать так, чтобы руководители хотели их взять.
В начале пятьдесят четвертого целый месяц, как на работу, ходила из учреждения в учреждение. Выучила все организации и предприятия Москвы, так или иначе связанные с химией. Везде мило улыбались: мест свободных нет. И вдруг в один из зимних дней забрела на электроламповый. Ей не отказали. Сказали, может идти в кадры и заполнять анкету. Уже потом, проработав несколько лет, поняла: директор был мудрым человеком. Знал, что евреи, нашедшие на его заводе приют, будут работать в поте лица. И это, действительно, было так. Она вышла на работу третьего февраля и проработала на заводе пятнадцать лет, хотя труд был нелегким и очень вредным. Ртуть, проклятая ртуть отравляла все существо.
Как, почему получилось, что сюда же был распределен Володя? Володя Иванов, что так ненавязчиво ухаживал за ней в институте. Судьба? Они встретились на второй или третий день в столовой. Работали в разных цехах, но какое это имело значение, если оба радостно улыбнулись друг другу, если он сразу сказал: давай встретимся. Она решила: судьбу не перехитришь. А согласившись, не пожалела. События помчались ускоренно. Отношения стали развиваться с необычайной быстротой. Она больше не сопротивлялась, а только дала себе клятву: если хоть однажды он обидит ее из-за национальности, она уйдет.
Расписались в июле пятьдесят четвертого, а в июне следующего года уже родился Мишка. Беременность протекала тяжело, но она не давала себе поблажки. В заводской поликлинике попала к хорошей женщине-врачу, которая помогла ей и морально, и лекарствами. Проклятая ртуть делала свое дело. Несмотря на частые покраски стен и всего оборудования, ртуть в очень больших дозах присутствовала во всем и травила, травила постоянно. В эти годы получили они небольшой участок под Москвой, соорудили домик-сарайчик и здесь выгоняли из себя подлую отраву.
Уже в четыре месяца отнесла она Мишку в ясли: три года, как теперь, тогда с детьми не сидели. Закон да и обыкновенная реальная жизнь не были такими щедрыми. Жить Володя перешел к ним, благо комнатки были несмежными. И еще была радость: Рита с Володей очень подружились. «Спелись», как она говорила. Никаких скандалов, обид, недомолвок не было. И Рита, и Володя заставили ее тогда поменять фамилию. Ей было смешно и неудобно вдруг в одночасье стать Ивановой — с ее-то внешностью и именем Эсфирь Моисеевна. Ей казалось это нелепостью. Но после рождения Миши Володя так просил, чтобы вся семья, его семья, носила одну фамилию, чтобы ничто их не разделяло, что она сдалась. Володя оказался заботливым мужем и отцом. Прожив с ним сорок три года, ни в чем, абсолютно ни в чем не могла его упрекнуть. Смерть его в девяносто седьмом пережила как самое большое горе. Умер он, как и жил — никого не намучив, не потревожив. Мгновенно.
Симона всегда знала, что живет в приемной семье, и ее все устраивало. Но жизнь девушки переворачивается с ног на голову, когда звонит ее родная мать и предлагает встретиться. Почему она решила познакомиться? Почему именно сейчас? Симоне придется найти ответы на множество вопросов и понять, что значит быть дочерью.
В настоящее время английский писатель Роальд Даль является хорошо известным для русскоязычных читателей. Его много переводят и издают. Но ещё относительно недавно было иначе… В первой половине 90-х, во время одного из моих визитов в Германию, мой тамошний друг и коллега рассказал мне про своего любимого в детстве писателя — Роальда Даля, и был немало удивлён, что я даже имени его не знаю. На следующий день он принёс мне книгу на английском и все мои вечера с этого момента заполнились новым писателем.
Быт и нравы Среднего Урала в эпоху развитого социализма. Занимательные и поучительные истории из жизни послевоенного поколения. Семья и школа. Человек и закон. Тюрьма и воля. Спорт и характер. Становление героя. Содержит нецензурную брань единичными вкраплениями, за что и получила возрастное ограничение, но из песни слов не выкинешь. Содержит нецензурную брань.
Донбасский шахтерский город, жители которого потомственно занимаются угледобычей, оказывается на линии противоборства двух враждующих сторон. Несколько совершенно разных людей: два брата-шахтера, чиновник Министерства энергетики и угольной промышленности, пробившийся в верхи из горных инженеров, «идейный» боец украинского добровольческого батальона, полковник ВСУ и бывший российский офицер — вольно или невольно становятся защитниками и разрушителями города. Книга содержит нецензурную брань.
Поппи получает в наследство от бабушки цветочный магазинчик в маленьком портовом городе. И это звучит прекрасно, вот только она ненавидит цветы, романтику и сантименты. К тому же все считают ее безответственной, никто не верит в то, что она справится с таким подарком. Поппи сгоряча хочет продать магазин, но, когда приезжает в город уладить дела, ее решимость тает. Магазинчик окутан тайнами, местные жители поговаривают, что букеты, которые они там покупают, творят чудеса и исполняют желания. Поппи сначала не верит в такую ерунду, но потом в ее жизни начинают происходить необъяснимые и совершенно удивительные вещи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.