Свинцовый шторм - [54]

И весь этот флот управлялся одним человеком — ливанцем, заставившим меня проделать такой большой перелет. Я вдруг снова занервничал и, чтобы отвлечься, принялся рассматривать картины, висевшие над книжными стеллажами, но эти полотна не были рассчитаны на то, чтобы успокоить душу разволновавшегося британца. На них изображались битвы при Банкер-Хилл, Саратоге, Йорктауне и более поздняя — при Новом Орлеане. Лак на холстах потемнел — патина древнего богатства, придающая особый блеск новому американскому состоянию.

На столе в центре комнаты стояла чудесная семейная фотография. Яссир Кассули с выражением гордости на пухлом лице сидел рядом с супругой — симпатичной блондинкой с веселыми глазами, а позади стояли Надежна и Чарльз — цветущие отпрыски богатейших людей планеты. Я обратил внимание, что в детях победила средиземноморская кровь, однако Надежна взяла от матери свои веселые глаза.

— Фотография сделана до трагедий, — услышал я за спиной и вздрогнул от неожиданности.

Обернувшись, я увидел в дверях высокого лысеющего мужчину крепкого телосложения — Яссира Кассули собственной персоной. Кожа у него была очень бледная, словно последние несколько месяцев он не бывал на солнце, а остатки волос на голове — седыми. На снимке он выглядел мужчиной в расцвете сил, а передо мной стоял почти старик. Только глаза, темные и подозрительные, еще говорили об огромной животной силе этого иммигранта, ставшего одним из богатейших людей Америки. На нем был вечерний костюм. Кассули учтиво поклонился в знак приветствия.

— Я благодарю вас, капитан Сендмен, за то, что вы проделали весь этот путь сюда, ко мне.

Я пробормотал в ответ что-то вежливое.

Он подошел к столу и взял фотографию.

— До трагедий. Вы уже знакомы с моим сыном?

— Да, сэр. — Слово «сэр» выскочило у меня непроизвольно.

— Я воспитывал своих детей на западный манер, капитан Сендмен. Дочери я предоставил свободу, а сыну — удовольствия. Но в целом я не думаю, что поступал правильно. — Последние слова он произнес сухо и, подойдя к бару, осведомился: — Надеюсь, вы не откажетесь от ирландского виски?

— Нет, сэр.

— "Джеймсон" или «Бушмилле»? — Он говорил с характерным для Новой Англии акцентом. Если бы не имя и темные глаза, я мог бы принять его за англосаксонского брокера или банкира.

— Все равно.

Кассули налил мне ирландского виски, а себе — шотландского. В этот момент дверь открылась, и в комнату въехал его сын в сопровождении Джилл-Бет. Кассули махнул им рукой, приглашая налить себе ликера.

— Капитан, вы не возражаете против присутствия моего сына?

— Конечно нет, сэр.

Он протянул мне виски без льда в толстом хрустальном бокале:

— Примите мои поздравления, капитан, по случаю вашего награждения орденом Крест Виктории. Я думал, в наши дни этой награды удостаиваются не часто.

— Благодарю вас. — Его учтивость делала меня неуклюжим.

— Капитан Сендмен, вы курите?

— Нет, сэр.

— Рад слышать. Плохая привычка. Присаживайтесь. — Кассули жестом указал на диваны перед камином.

Мы сели. Джилл-Бет и Чарльз расположились в глубине комнаты, словно заранее знали, что им отведена роль наблюдателей. Грубое и вызывающее поведение Чарльза сменилось уважительным молчанием. Я подозревал, что Чарльз Кассули побаивается своего грозного отца. И конечно же он не осмелился курить в его присутствии.

Яссир Кассули поблагодарил меня за спасение Джилл-Бет и еще раз за то, что я приехал в Америку. В течение нескольких минут он рассказывал о себе, о том, как в конце Второй мировой войны купил два судна для транспортировки танков, и с этого началась его карьера.

— Большая часть моего состояния, — самоуничижительно заявил он, — сколочена на контрабанде. В конце сороковых можно было легко разбогатеть, переправляя сигареты из Танжера в Испанию. Но, само собой, я отказался от этого пиратства, как только получил американское гражданство.

Он спросил меня о моем отце и выразил сожаление по поводу случившегося.

— Я знал Томми, — сказал он, — не близко, конечно, но он мне нравился. Передайте ему от меня привет.

Я пообещал. Затем Кассули поинтересовался моими планами на будущее и улыбнулся, услышав в ответ, что они зависят от океанских ветров и течений.

— Было время, я тоже частенько мечтал о том, чтобы стать бродягой, — вздохнул он, — но, увы...

— Увы, — как эхо откликнулся я.

Произнеся эти слова, Кассули замолчал и уставился на семейное фото. Рассмотрев его в профиль, я отметил, что его худое лицо с годами стало мясистее.

— У меня есть погодные карты, — неожиданно проговорил он, — и спутниковые фотографии за ту неделю, когда была убита моя дочь.

— А!.. — Внезапная смена направления нашей беседы застала меня врасплох.

— Не хотите ли взглянуть на них? — Кассули щелкнул пальцами, и Джилл-Бет повела себя очень четко: она тут же открыла ящик бюро и принесла мне толстую кипу бумаг.

Я разложил на коленях фотографии и серые погодные диаграммы, переданные по факсу. На каждой красным крестиком было отмечено место гибели Надежны Беннистер. Я в растерянности пялился на них, а Кассули наблюдал за мной.

— Если не ошибаюсь, вы много плавали, капитан Сендмен?

— Да, сэр.