Свинцовый шторм - [53]

— Почему бы нам просто не рвануть в Нантакет? Я уже сто лет там не бывал.

Джилл-Бет засмеялась и потянула ручку на себя.

— Ник, Яссир хочет видеть тебя. Он тебе понравится.

Сам я в этом сомневался, однако послушно повел яхту к причалу, где нас уже ожидали слуги, готовые пришвартовать судно. Из огромного парка доносились приглушенные звуки музыки. Я выбрал место с наветренной стороны, и тут же два человека перепрыгнули на борт, чтобы взять перлини.

Сад, куда мы попали, казалось, сошел со страниц арабских сказок. На одном из пляжей была вырыта яма, в которой тлели плавник и водоросли, и ароматный дым поднимался в вечернее небо, разнося дразнящие запахи омаров, моллюсков и сахарной кукурузы. Чуть повыше, на одной из террас, жарились стейки на вертеле. Гостей было не счесть, повсюду лилось шампанское и играла музыка. Судя по всему, мы очутились на важном светском приеме, и в толпе озабоченно рыскали фоторепортеры. Один из них сфотографировал нас и спросил мое имя, но я ответил, что не имею чести быть знаменитостью.

— Британия? — Газетчик был до крайности разочарован, но вдруг радостно встрепенулся: — Может, вы лорд?

Я сказал, что меня зовут Джон Браун, и он это даже записал, но было ясно, что сегодня вечером мне не суждено выступить в роли светского льва.

— Почему ты не назвал себя? — запротестовала Джилл-Бет.

— Я не отношусь к важным персонам.

— Глупости. Потанцуем?

Я сослался на больную спину, и мы уселись за столик, где к нам тут же присоединилась шумная группа. После взаимных представлений один мужчина рассказал мне, как он... Я вставлял вежливые междометия. Насколько я понял, многие из присутствующих работали на Кассули — в его банках, в его морских или нефтяных компаниях. Я поискал глазами самого хозяина, но человек, предложивший мне взаймы денег, сказал, что босс может и вообще не показаться.

— Яссир не любит банкетов, хотя обожает их устраивать, — пояснил он, оглядывая сад. — А вот и его сын, Чарли.

Я узнал Чарли по фотографиям, виденным мной у Беннистера, но совершенно растерялся, увидев, что сын великого человека сидит в инвалидном кресле. Чарльзу Кассули было всего двадцать с небольшим, а его усохшие ноги безвольно болтались на подножке кресла.

— Что с ним случилось? — спросил я своего нового знакомого.

— Мотоцикл, — лаконично ответил тот. — Много денег и мало здравого смысла. Чего еще ждать от богатых сынков?

Через несколько минут Джилл-Бет представила меня Чарли. Лицо его поражало красотой, но держался он холодно и неприветливо. Сначала я решил, что его накачали обезболивающими лекарствами до состояния полного отупения, но когда Джилл-Бет сказала ему, что я был матросом, он отреагировал чрезвычайно живо, хотя и достаточно грубо.

— Мореплаватели — сосунки! — с обидой в голосе заявил он и повернулся ко мне, чтобы посмотреть, буду ли я оскорблен. Я постарался сохранить невозмутимый вид. Если я что-то и чувствовал, так это жалость, поскольку передо мной был мальчик, рожденный для удовольствий этого богатейшего в мире общества, а все его блистательное будущее разрушил один неверный поворот руля. Правда, к этой жалости примешивалось и презрение. В больнице я встречал десятки людей, которые, не имея ни малейшего шанса вновь встать на ноги, встречали свой приговор так мужественно, что неполноценным ощущал себя я. Но Чарльз Кассули явно был из другого теста.

— А вы никогда не ходили под парусами? — спросил я его.

— Я уже сказал вам, мореходы — сосунки.

— У Чарльза есть моторный катер, — сказала Джилл-Бет, чтобы поддержать его.

— Ты танцуешь, Джей-Би? — Кассули-младший бросил сигарету и покатил свое кресло прочь от меня.

— Конечно, Чарли. — Она пошла за его электрической инвалидной коляской в сторону танцевальной площадки, и я наблюдал, как без всякой тени смущения она извивается перед ним. Джилл-Бет улыбнулась мне, но я отвернулся, потому что в этот момент незнакомый голос произнес:

— Капитан Сендмен?

Говоривший был высоким мужчиной с русыми волосами и широкими плечами под белым, украшенным галунами, кителем.

— Капитан Сендмен? — повторил он, слегка наклонив голову. У него был скандинавский акцент.

— Да.

— Если вы готовы, сэр. — Он жестом указал на большой дом.

Я поискал глазами Джилл-Бет, но та уже исчезла вместе с Чарльзом, и я пошел за своим провожатым к огромному зданию, гораздо больше похожему на дворец. Мы прошли через комнату, стены которой были сплошь увешаны акварелями, и попали в коридор, где гудели кондиционеры и стояли великолепные модели кораблей восемнадцатого века. Музеи морского флота с руками оторвали бы любую из них, а у Кассули их было множество. Стены украшали полотна с изображениями морских битв древности. Через открытую дверь маячила оранжерея с длиннющим плавательным бассейном под пальмами.

В конце коридора скандинав распахнул позолоченные створки и церемонным поклоном пригласил меня в библиотеку, после чего неслышно удалился.

Библиотека представляла из себя прелестную комнату без окон, но с прекрасно выдержанными пропорциями. Вдоль стен стояли дорогие книги в кожаных переплетах на английском, французском, греческом и арабском языках. На столиках перед стеллажами я снова увидел модели кораблей, но уже вполне современных, принадлежащих Кассули. Здесь были супертанкеры, траулеры и баржи, и на всех красовалась эмблема в виде летящей пустельги. Название каждого судна начиналось и оканчивалось на букву "К" — «Калик», «Керак», «Каник», «Комек». В торговом бизнесе они именовались «Серия Каяк» — насмешливое прозвище одного из крупнейших в мире торгового флота.