Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - [7]

Квартиры Климовецких и Кононова когда-то были киношными подсобками, но в эпоху острого дефицита жилплощади обжили и их. Из кинозала в коридор постоянно просачивались глухие голоса, крики, визг тормозов, стрельба, музыка. Свыкшиеся с этими звуками жильцы перестали обращать на них внимание, как перестают обращать внимание на тиканье будильника или шипение радиатора парового отопления.

У Климовецких было две крохотные комнатки. В первой, сразу возле двери, лежала на продавленной кушетке тетя Ира. Закинув правую руку за крутое бедро, левой она доставала семечки из стоявшей перед ней синей эмалированной миски. С губ свисала шелуха. Не переставая грызть семечки, она пристально смотрела на вошедшего, пока тот не осознавал, что смотрит она не на него, а на экран телевизора, стоявшего на холодильнике у двери. В центре комнаты находился круглый стол, сжатый с боков сервантом, платяным шкафом и воткнутыми между ними стульями – не гостиная, а миниатюрный склад мебели. Вторая комната отделялась от первой слегка вогнутой фанерной стеной с проемом, завешенным ситцевой занавеской.

Эта комната была еще меньше первой, и в ней помещались только диван и еще один платяной шкаф, на котором громоздились до потолка чемоданы. Между чемоданами были втиснуты колонки. Крохотный промежуток между шкафом и стеной был забит всевозможным барахлом, прикрытым точно такой же ситцевой тряпкой, из какой соорудили занавеску. Между диваном и шкафом стояла тумбочка, на которой громоздилось главное Мишино достояние – японские усилитель Marantz и кассетник Akai, похожие на приборы с космического корабля, и вертушка “Вега”. На полу возле тумбы стояла картонная коробка с дисками.

Я узнал, что Кононов покончил с собой, за неделю до того, как об этом сказали в редакции. Труп обнаружили в воскресенье, когда запах разложения выбрался в коридор. Тетя Ира несколько дней шморгавшая носом в поисках объяснения сладковатой мути в воздухе, встала, наконец, со своего диванчика, прошла к двери соседа и приложилась на секунду к замочной скважине. Пошморгав еще немного, она пошла на улицу, чтобы из телефона-автомата вызвать милицию. Своего телефона у Климовецких не было.

Мы с Мишей возвращались со сходняка и разминулись с Кононовым в подъезде. Его вынесли на носилках, накрытых зеленым ватным одеялом с прогоревшим от утюга черно-коричневым пятном на углу. Из-под одеяла торчали края простыни, которой сначала прикрыли труп.

– О-па, жмурика понесли, – сказал Миша. – Интересно, откуда он у нас тут взялся?

Мы поднялись по узкой деревянной лестнице на второй этаж и в коридоре столкнулись с милиционером.

– По какому делу? – спросил мент, доставая из кармана брюк желтую пачку “Сальве”.

– Живу я тут, – сказал Миша, направляя плечо в промежуток между ментом и стеной.

– Стоять! – заслонил дорогу мент. – Не слышишь, что спрашивают?

– А че спрашивают? – Окрик заставил моего дружбана притормозить. – Ты спросил, я ответил. Живу тут.

– Фамилия как?

– Ну, Климовецкий.

– Ничего подозрительного у соседа не замечал в последнее время?

– У какого соседа?

– У тебя здесь сколько соседей?

– Э-э... – посчитал в уме Миша. – Ну, один. Вовик. Это что, его вынесли?!

– Вот я тебя и спрашиваю, ты за своим Вовиком ничего подозрительного не замечал?

– Да я его вообще видел раз в месяц. А что случилось-то?

– Кончил с собой твой Вовик.

Мент выпустил струю дыма и повернулся ко мне.

– А ты кто?

– Я товарищ его.

– Кого его?

– Климовецкого.

Мент молча пропустил нас и потопал к выходу.

Когда мы вошли в квартиру Климовецких, тетя Ира продолжала начатый с невесткой разговор:

– Что ты хочешь? В такую жару он просто потек.

– Фу, мерзость, – ответила Света и, повернулась к Мише. – Представляешь, наш дегенерат перерезал себе вены!

– Жить надоело, что ли? – удивился Миша.

– Следователь говорит, что он уже где-то неделю тут вонял. Я все время слышала запах, только не могла понять откуда он. Завтра пойдешь в ЖЭК, скажешь, что мы въезжаем в эту комнату.

– А на каком таком основании?

– Скажешь, жена беременна.

– Я не понял! Ты что, беременная?

– А ты что, против?

– Что значит против? Я знать хочу!

– Нет, я не беременна, но мама говорит, что может пойти к своей врачихе и та даст справку. За десяточку. Да, мама?

– Ага, – подтвердила тетя Ира, сплевывая шелуху.

– Ну и что ты будешь делать с этой справкой?

– Что?! У нас на троих две комнаты общей площадью 15 метров, а на человека полагается четыре метра. Если нас будет четверо, то нам не будет хватать одного метра до нормы. Понял?

– Большое дело – один метр! Это по 25 сантиметров на нос.

– Да, а то ты их не знаешь? Им надо будет кого-то сюда вселить, они миллиметры считать будут.

Откинув занавеску, Миша вошел в свою комнату и, присев на корточки, включил аппаратуру.

– Димон, иди сюда.

Я прошел к нему и сел на краю незастеленного с ночи дивана.

– Мама, а можно взять справку, что у меня двойня? – не успокоилась Света.

– Светуня, я же тебе говорю, нам и одного хватит, – ответила тетя Ира.

– Нет, ну просто, чтобы уже наверняка. А врач вообще может установить на четвертом месяце, что у тебя двойня?

– Дадим врачихе четвертак, она тебе пятерых установит, – ответила свекровь.