Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89» - [49]

Первое, с чем я столкнулся в армии, была не боевая или строевая подготовка, а отправка на покрытые снегом поля для сбора несобранного такими вот колхозниками урожая. Был ноябрь месяц. Уже выпал первый снег. Нас отвезли в поле, на черно-белых волнах которого темнела тут и там удаленная из земли свекла. Мы стояли у груды брошенных на землю вил, притопывали леденеющими ногами, ежились от лезущего под ватники холода. Рядом стоял, притопывая и дыша в поднятый воротник шинели, доставивший нас сюда прапорщик. С другого края поля в нашем направлении двигался аккуратно и неторопливо колхозник в высоких валенках и ватнике.

Колхозник знал прапорщика. Пожав ему руку, он сказал:

– Та пиздно вже. Воно ж помэрзло усэ. Транспорта тэж нэма.

– Так что мне теперь, морозить их здесь? – Прапор кивнул на нас. – Привез, пусть греются.

– Ну, як знаеш, – приподнял и опустил плечи ватника колхозник.

Прапор, приставив руки рупором ко рту, крикнул:

– Вилы в руки взять! Свеклу собирать и складывать в кучи! Первая куча возле меня. Вторая двадцать метров слева! Третья 20 метров справа! Работу на-чи-най!

Артель “Напрасный труд”, выпуская пар, начала работу от того места, где стоял прапорщик, и работала до сумерек. Вышло где-то два часа и три аккуратных кучи загубленной и никому не нужной свеклы.

Глава 19

Очередной разговор с комитетчиком выбил из колеи, спутал все планы. Несколько раз я ставил пластинки и снимал, музыка раздражала. Пытался читать, не мог сосредоточиться. Часов в шесть меня снова вызвали к телефону. С несказанным облегчением я услышал в трубке голос Кащея.

– Привет, вчера хорошо посидели, а?

– Да, неплохо.

– Приходите сегодня. Мне тут занесли на ремонт кассетную “соньку”, я ее уже привел в порядок, так что можно послушать. Есть настроение?

– Конечно!

Я прихватил с собой кассету с записью, которую мне дал Ганькевич. Когда я вошел в подвал, у Кащея пел Хулио Иглесиас. Серебристая “сонька” с бегающими зелено-красным пунктиром индикаторами уровня сигнала стояла в центре стола. Звучала она сказочно. Иглесиас заливался, как курский соловей. И все вокруг него звенело и переливалось изумрудами и бриллиантами.

– Вполне неплохо, да? – сказал Кащей. – Это на металле записано. Уровень шума довольно низкий, поэтому можно без долби писать. Какой долби-еб придумал это долби, я не знаю.

– Вам не нравится?

– Как это может нравиться? Следует стремиться к тому, чтобы убрать все лишнее между источником звука и динамиком, а не наворачивать туда новую и новую херню.

– Так пленка же шипит, – возразил я.

– Плохая шипит.

– Где же взять хорошую?

– Где? Представляете, Митя, на этой планете есть отдельные места, где купить хорошую кассету так же просто, как у нас – пачку “Беломора”.

Когда Иглесиас допел, я попросил его поставить кассету “Бастиона”.

– Это одна из самых популярных групп в нашем рок-клубе, – объяснил я.

– Рок-клуб? – брови у Кащея поднялись.

– Да, рок-клуб, но под чутким комсомольским руководством.

– И редактурой.

– Да какая там редактура, так, пытаются управлять неуправляемым процессом.

Запись оказалась домашней. Слышно было даже, как вначале стукнул микрофон, когда его поставили на твердую поверхность. Сперва зазвучали две акустические гитары, потом к ним подключился аккордеон, начал позвякивать бубен. Кто играл на аккордеоне, я не знал. Игорь запел сперва неуверенно, голос его подрагивал:

Мимо Дюка я давно не хожу,

Со второго люка на него не гляжу.

Кто-то спросит и ему я скажу,

Здесь я вырос и здесь я живу...

Кащей внезапно оживился.

– А вот это – здорово! И это вы называете роком?

– Ну, тут нет электроинструментов и усиления. Это же – домашняя запись. А вообще они играют это на своих концертах.

– А это не имеет никакого значения – электроинструменты это или нет! Выключите электричество и вы увидите, как проявится истинная природа музыки. Вы вообще знаете, что в музыке самое сильное?

– В наши дни – ритм, – предположил я.

– Ни хрена! Национальность! Музыка – самое шовинистическое явление в мире. Я вам даю гарантию, если у нас взять и отменить цензуру, ну вот пусть нам всем такой страшный сон приснится, что на неделю отменили цензуру, знаете, что народ будет исполнять?

– Что?

– Что? Поверьте мне, что не вашего, как его... Маклафлина! И даже не битлов. Будут частушки блатные петь, только вместо обычной гармошки электрическую используют. И все! Ручаюсь! Вот эта песня про Дюка, она популярная у молодежи?

– Встретили ее очень хорошо.

– Я вам гарантирую, что это у них будет шлягер на долгие годы! Его только надо аранжировать и записать по-человечески. Хотите, я сделаю один прогноз, и вы потом проверите, прав ли был ваш старый друг Костя.

– Что за прогноз?

– Если наши комсомольцы, как вы говорите, взялись управлять этим неуправляемым процессом, в смысле самодеятельностью этих хлопчиков, то они непременно начнут отбирать лучших. На свой вкус, конечно, но начнут. И тогда мы станем свидетелями совершеннейшего цирка – когда наши обкомовские и горкомовские тузы в пиджаках будут вручать этим битлакам свои грамоты и премии! Я вам это гарантирую! Запишите, чтобы не забыть!

Он захохотал и потер руки, предвкушая потеху.