Свидетельство - [9]
Около четырех часов заявился собственной персоной полковник Банфалуши. К этому времени поток посетителей немного поутих.
— В прошлый раз я примерял у вас шевровые ботинки с витрины. Они были мне почти по ноге. Они еще не проданы?
К счастью, ботинки еще не были проданы.
— Последняя пара осталась, ваше высокородие! — заверил Хайду. — Даже образцы с витрины все как есть порасхватали. Словно мухи на мед налетели.
Полковник презрительно усмехнулся, буркнув что-то себе под нос. Присев на треногую сапожничью табуретку, он с большим трудом натянул на ногу тесный ботинок.
— Поднажал на нас, знаете ли, русский у Кечкемета. Вот люди и хватают… что под руки попадет.
От чрезмерных усилий полковник даже побагровел, однако ботинок натянул. Вздохнул, отдышался.
— А скажите, Хайду, — вдруг спросил он, — вам подошвенная кожа не нужна?
Сапожник с любопытством вскинул голову.
— Подошвенная?.. А сколько?..
— Ну, точно я вам не скажу, центнера полтора, вероятно, будет.
Хайду тихонько присвистнул.
— Ой-ой, такими партиями я еще ни разу не покупал. Вы же знаете, ваше высокородие, заведение у меня крохотное.
Лицо полковника нетерпеливо передернулось.
— Короче! Нужна кожа или нет?
— Нужна-то она нужна, — с готовностью снова улыбнулся Хайду. — Да только что за кожа, ваше высокородие?
— А черт ее знает. Я в этом не разбираюсь. Хорошая — это точно. Целыми пластинами. Можете посмотреть, прежде чем брать. Главный вопрос: интересует она вас или нет?
— За предложение большое спасибо, ваше высокородие, да только… Конечно, кое-какая наличность у меня есть, поскольку господа выкупили свои заказы. Но полтора центнера подошвы! Сколько же это будет стоить?
Полковник поднялся, покачался с носка на каблук, пробуя ботинки, и тихо буркнул:
— Не дурите, Хайду! Какие деньги?!
Сапожник сделал вид, что понял, но тут же спросил:
— Чем же тогда прикажете платить? Ваша супруга прошлый раз заходить изволили… Немного какао, кофе, сахару я мог бы, конечно, достать…
Полковник подошел вплотную к мастеру, ухватил в руку лямки его зеленого передника и, дергая за них, прошипел:
— Да вы что, не понимаете, что ли? Если бы я надумал везти с собой кофе да сахар, тогда бы уж и подметки эти как-нибудь мог вывезти!
Хайду изобразил на своем лице крайнее недоумение, даже рот открыл.
— Ну, а золота мне достать неоткуда, — задумчиво проговорил он и вдруг, словно осененный неожиданной спасительной идеей, воскликнул: — Погодите, а ведь у меня приятель есть, ювелир! Камни подошли бы? Бриллиантики!
Полковник Банфалуши нахмурился.
— А если это стекляшки? Рассчитываете, что я не отличу настоящие камни от подделок? Ну да, я не эксперт-оценщик какой-нибудь!
Хозяин мастерской задумался.
— Ваше высокородие всегда меня разыскать можете. А потом… камни можно и другому ювелиру показать.
— Ну, ладно! — кивнул офицер. — Можете вечерком подойти ко мне на квартиру? Кечкеметская, девятнадцать. Рядом с площадью Кальвина.
— Слушаюсь, ваше высокородие!
Полковник ушел. С мрачным видом брел он по улице, ругая самого себя, жену и весь белый свет.
— Барышничать приходится, черт бы всех побрал. А вечером еще торговаться предстоит! Провалиться бы всему этому вонючему миру!
А Пал Хайду, оставшись один, от радости даже пируэт сделал на каблуках и крикнул жене, в соседнюю комнату:
— Аннушка, слышала? Бегут крысы-то! Кончилось царствие «их высокородий»! — И тут же вбежал в комнату и, поклонившись с изяществом артиста-любителя, продекламировал: — «Господа-аристократы, как живете, чем богаты?» Аннушка, сбегай за Стричко, — неожиданно прервал он себя. — Мне срочно нужно поговорить с ним.
И, все еще улыбаясь, Хайду возвратился в мастерскую, чтобы занести в конторскую книгу бурный оборот последнего дня.
Вдруг он услышал за спиной чьи-то осторожные шаги. В дверях стоял незнакомый ему человек.
В первую минуту Хайду испугался, а затем едва удержался от смеха. У пришельца были поросшие иссиня-черной щетиной щеки и какая-то неопределенная канареечно-рыжая шевелюра на заметно лысеющей голове.
…Лайош Поллак дезертировал из рабочей роты в день нилашистского путча и с той поры скрывался вместе со своей невестой Агнеш Шварц, в кругу друзей больше известной под именем «Наташа». Чтобы не быть узнанной, Агнеш покрасила волосы и стала золотистой блондинкой. А глядя на нее — словно по какому-то сумасбродному наитию — перекрасился и Лайош Поллак.
В таком виде он выглядел бы весьма комично, если бы не его бледное, блестящее от холодного пота лицо, впалые щеки и тревожный, полный страха взгляд насмерть загнанного существа.
— Коллега Хайду, — прошептал он. — Помогите мне! Разрешите хотя бы на одну ночь остаться у вас.
Сапожник поднялся из-за своего столика, пошел навстречу нежданному гостю. А тот рухнул на треногий табурет у двери и провел ладонями по потному лицу.
— Моя невеста покончила с собой, — глухо сказал он. — Вы знали ее. Она была однажды вместе со мной у вас в клубе, на вечере отдыха… У меня на глазах выстрелила себе в сердце… Сегодня утром… А я до темноты не мог выйти на улицу… Целый день пришлось быть там, вместе…
Хайду, словно окаменев, стоял посреди комнаты. Со страхом и состраданием смотрел он на рыдающего Поллака.
