Свидетель защиты - [39]

— А это вам откуда известно? — спросил Валентин Федорович.

— От Ревмиры Панкратьевны, — ответил Андрей Аверьянович, — к которой, как справедливо заметил Прохоров, поселковые женщины сносят все сплетни. Так что были у Павла Лузгина и его приятеля основания. Мягко выражаясь, питать неприязнь не только к Кушелевичу, но и к Моргуну. Если они и не убивали, то руки к этому делу приложить могли.

— Но доказательств их причастности ни у следователя, ни у нас нет. Видите, — усмехнулся Валентин Федорович, — я уже рассуждаю по вашей методе — с одной стороны мы убеждены, что Кушелевич не убивал, с другой — уверены, что тут не обошлось без браконьеров, с третьей — у нас нет никаких доказательств, которые можно предъявить суду.

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Валентин Федорович.

В кабинет вошла молодая женщина, смуглолицая, большеглазая, в ярком цветастом платье. Нельзя сказать, что наряд ее отличался строгим вкусом, но шел к ней. Андрей Аверьянович подумал, что этой женщине пойдет любой наряд — она была великолепно сложена, держалась уверенно.

— Вы ко мне? — спросил Валентин Федорович.

— Мне нужно видеть защитника Петрова, — женщина остановила взгляд на Андрее Аверьяновиче. — Сказали — он здесь.

Переглянувшись недоуменно с Валентином Федоровичем, Андрей Аверьянович слегка кивнул головой.

— Я Петров. Чем могу служить?

— Поговорить с вами надо.

— С кем имею честь? — спросил Андрей Аверьянович.

— Зверева моя фамилия.

— А зовут Людмилой.

— Да. Вы меня знаете? — удивилась женщина.

— Слышал о вас, — сказал Андрей Аверьянович.

Валентин Федорович встал, вышел из-за стола.

— Вы, наверное, хотели бы поговорить с защитником наедине? — обратился он к Зверевой.

— Да, лучше наедине, — ответила она.

— Скажу, чтобы вас тут не беспокоили, — повернулся директор к Андрею Аверьяновичу.

Когда он вышел, Андрей Аверьянович усадил Людмилу Звереву в кресло, сам сел напротив.

— Я вас слушаю.

— Не знаю, как начать… — замялась Зверева.

— Начните о того, что объясните, почему вы пришли ко мне, а не в прокуратуру.

— Я была в прокуратуре, там мне сказали, что следствие закончено, скоро суд. Тогда я пошла к жене Кушелевича, сказала ей.

— Что же вы ей сказали?

— Сказала — не верю я, что Кушелевич убил Григория, и не хочу, чтобы невиновный пострадал.

— И она адресовала вас ко мне?

— Да. Сказала — идите к защитнику Петрову и расскажите ему все, что знаете.

— И что же вы знаете?

— Не верю я, что Кушелевич стрелял в Григория.

— Не верите или точно знаете?

— Я там не была, когда стреляли, сама не видела…

— Тогда почему же не верите?

Людмила Зверева совершенно мужским жестом стукнула кулаком по коленке.

— Ну как вам объяснить…

— Не торопясь, спокойно, — сказал Андрей Аверьянович. — Вы любили Григория Моргуна?

Зверева помедлила с ответом. Потом решительно подтвердила:

— Любила. Вы знаете, какой это был человек? Никого не боялся, с ним можно куда угодно — не страшно.

— Хоть на край света? — без улыбки спросил Андрей Аверьянович.

— Хоть на край света.

— Но не звал? — Андрей Аверьянович говорил по-прежнему серьезно.

— Позвал бы, — невесело усмехнулась Зверева, — да не успел, убили, гады. Они ему в подметки не годились, дрожали перед ним мелкой дрожью, потому и убили.

— Кто — они?

— Пашка Лузгин, Кесян. Они его убили, а не Кушелевич.

— Они что же, сами вам в том признались?

— Не дураки они, чтобы признаваться. Но я-то знаю — они. Когда Григория убили, я из поселка уехала. Не могла там оставаться, бежала, куда глаза глядят. До Кондопоги добежала, подружка там у меня живет, возле нее зацепилась. Решила — останусь там, буду жить где-нибудь на озере, в лесу. Забудусь. Только от своей болячки разве убежишь? Нет, не убежишь! Вернулась я в поселок. Все-таки мать здесь, какое-никакое хозяйство. А тут Пашка Лузгин опять ко мне. Он и раньше подкатывался, но Григорий его отвадил. Теперь Григория нет, Пашка проходу не дает. И грозит еще. Если, говорит, не будешь со мной жить, следом за Гришкой пойдешь. Намеки дает, что Григория не пожалел и со мной церемониться не станет.

— Значит, вы предполагаете, что Григория убил Лузгин?

Зверева ответила без колебаний:

— Уверена, что это его рук дело.

— Но у Лузгина есть алиби. Есть свидетели, видевшие его в час убийства далеко от места происшествия.

— Не он, так кто-то из его дружков, но все равно натравил Пашка.

— Убеждены?

— Убеждена!

— Но суду одной убежденности мало, нужны доказательства.

— Я и на суд пойду и на суде скажу — Лузгин убил. Меня в этот раз мать сама из поселка выпроводила, уезжай, говорит, от греха. Я уеду, мне здесь жить тошно, все о нем, о Григории напоминает. Но я твердо решила — пока его убийца на свободе разгуливает, уезжать мне нельзя. И к вам с тем пришла.

— Спасибо, что пришли, — Андрей Аверьянович встал. — Где вас найти, если понадобитесь?

— Я сама могу каждый день приходить, только скажите, куда.

— Вы все-таки лучше оставьте адрес, — Андрей Аверьянович подал ей ручку и листок бумаги.

Зверева написала свой адрес. Андрей Аверьянович проводил ее до дверей. Оставшись один, походил по кабинету, поглядывая то на великолепную оленью голову, то на зубра. «Ищите женщину», — вслух подумал Андрей Аверьянович. — Она сама нашлась. Но туман не рассеялся… А кто сказал, что женщина способна его рассеять? Скорее наоборот».