Свидетель обвинения - [23]

- Не кончится, друзья Пальчука нас подстрахуют. Пальчук - он не блатной, хоть и имеет ходку, он отморозок, понимаешь, у него такая орава имеется, ты меня знаешь, я всякое видел, но таких бешеных псов, как эти, не видел отродясь. Мать родную прирежут, расчленят и сожрут, если надо будет. Молодые, да ранние...

- Раз подстрахуют, с ними делиться придется, - продолжал возражать Ренат, привыкший подвергать все сомнению, тем более после рокового прокола с наркокурьером Гариком.

- Кинет им какую-нибудь мелочь Пальчук, это его проблемы...

- А мы-то с тобой на кой хрен им нужны в таком случае? Сами бы все обтяпали, раз они такие крутые...

- А кто их вообще на Лымаря вывел? Не я ли, часом? И опасается меня Пальчук и уважает, насколько он это вообще умеет... По крайней мере, он меня достаточно хорошо знает, я ему давно ещё в зоне немалую услугу оказал, жизнь спас, можно сказать... Да и это не самое главное, благодарности в наше время ни от кого не дождешься... С разными людьми он меня видел, и в деле тоже видел, - усмехнулся Валерий. - Тут такая расстановка - Пальчук меня боится, его отморозки боятся Пальчука, а от Лымаря Владимира Михайловича в настоящее время все отвернулись, знают, что он вот-вот сядет. Сам знаешь, когда человек тонет, никто ему руки не подаст, наоборот, помогут утонуть... Момент - лучше не придумаешь...

- Карабанов в курсе? - поинтересовался Ренат.

- Ни боже мой... Ему ещё не хватало говорить? Он же, акула, все себе захапает, а нам кинет на бедность по паре штук баксов, все... Это, братан, моя идея... Лично моя. Познакомил-то меня с Лымарем, конечно, он, Карабанов, ещё пару лет назад, тогда и с Пальчуком наши пути пересеклись. А тут звонит один человек и говорит, что Лымаря вот-вот примут в дом родной в лучшем виде... Я и решил обратиться к Пальчуку, он тупой, понимаешь, крутой, как яйцо и тупой, как валенок... Он даже вообще на это дело подписываться поначалу не хотел, немало ему пришлось лапши навешать... Эх, не опоздать бы только... Да, не должны... Пока менты будут следить за его связями да вынюхивать, мы его денежки и хапнем...

- Сам говоришь, менты будут следить, - продолжал нудеть Ренат. Будут следить, и на нас выйдут...

- А пошел ты! - обозлился Валерий. - Чистоплюй! Ах да, у тебя же университетское образование, Ренат Анварович! Что же ты не пошел преподавателем на тысячерублевый оклад в таком случае, молодой специалист? Хорошим ты, помнится, был студентиком, когда я после поселения в Ташкент прибыл и с тобой скорешился. Ох и хват ты был по бабской части, вспомнить страшно, даже я не мог за тобой угнаться... Как ты только экзамены сдавал, понять не могу. Ах, да, батино имя за тебя сдавало...

- Я сам сдавал, по ночам занимался, - вдруг решил возразить Ренат.

Ответом был дикий хохот Валерия.

- Помню, чем ты по ночам занимался, хорошо помню... Мастер, большой мастер по сексу и половым извращениям... И ещё по кое-чему, - бросил он на Рената пристальный взгляд.

- Чему? - не понял Ренат его намека.

- По расправам с неугодными строптивыми девицами, вот по чему, по примерным их наказаниям... И, кстати, правильно, я одобряю... Нечего выпендриваться, пусть знают...

- Ты к чему это говоришь?

- А я тебе потом объясню, дружище, когда время придет. По крайней мере, зря я стараюсь ничего не говорить...

Ренат промолчал, глубоко задумался... Он прекрасно понял, что имел в виду Кротов. Он имел в виду ту лунную августовскую ночь 1989 года, когда была изнасилована и зарезана десятиклассница Олеся Карапетян, посмевшая отказать Ренату и публично оскорбить его. Он прекрасно помнил все, как они с Кротовым выследили её, возвращавшуюся от подруги, как Кротов ударил её в лицо, как она умоляла отпустить её, как рыдала... Но они были неумолимы. Последовал ещё один удар в печень, затем в солнечное сплетение. Она онемела от страха, и они вдвоем потащили её в машину. Там, на заднем сидении изнасиловали... А потом... Он помнит свои ощущения, эти ни с чем не сравнимые ощущения полной власти над живым человеком, над красивой молодой девушкой... Он помнит все, может быть, помнит лучше, чем то, что было вчера... И эти воспоминания горячат ему кровь, придают сил... Они вовсе не мешают ему жить, он стал мужем, может стать счастливым отцом, он будет любить и лелеять своего маленького сыночка... И это будет, если все пройдет как надо, если у него будут деньги, большие деньги... Больше всего на свете он боится нищеты, унылого быта, унижений и попреков... А как он может отдать долг Карабанову? Только продав трехкомнатную квартиру на Мичуринском проспекте и либо переехав в двухкомнатную квартиру в Медведково к родителям жены, либо просто, как паршивый пес, приползя под крылышко матери.

Его размышления прервал Валерий.

- Мыслишь? - спросил он. - И правильно делаешь, что мыслишь... И вот что я тебе ещё скажу, есть такое правило социализма - от каждого по способностям, каждому по труду... Так вот, поскольку твои способности выдающиеся, твой гонорар за это дело может быть выше, чем у остальных...

- В том числе, чем у тебя?

- В том числе, чем и у меня, - подтвердил Валерий.