Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 1 - [12]
Через всю историю Польши проходит ярая приверженность этой страны выбранной вере, преданность Риму, в которой, однако, нет ни капли угодничества, несмотря на то что сам Рим на протяжении многих столетий относился к полякам весьма неровно. Поляки считают, что часто их не понимали и даже предавали, отказывая в поддержке. Самым ярким примером может служить восстание польских патриотов после последнего раздела Польши в 1795 г., когда эта страна исчезла с карты Европы. Патриоты, боровшиеся против ига оккупации, поддержки Рима не получили. Однако Рим мог и защищать. После третьего, последнего раздела Польши представитель Папы отказался покинуть свой пост, а много позднее, в 1920 г., архиепископ Ратти не оставил страну перед лицом приближения Красной Армии.
В Величке сохранилась соляная шахта — удивительное свидетельство связи польского католицизма с национальной польской историей. В этой шахте, расположенной неподалеку от Кракова, добывали соль со времен неолита, на протяжении примерно тридцати пяти столетий. На самом глубоком участке шахты, почти в 600 футах под землей, находится удивительнейший комплекс часовен, вырубленных в соли набожными шахтерами, — церковь Благословенной Кинги, жены Болеслава Бесстыдника, одного из краковских князей XIII в. При создании внутренних помещений церкви пришлось выбрать шесть тысяч кубических ярдов соли. С церковного свода спускаются пять огромных соляных канделябров. Когда на них зажигают свечи, создается впечатление, что вы находитесь внутри освещенного солнечными лучами бриллианта. Земли в районе Велички равнинные, открытые для вторжений с запада и востока; на протяжении многих столетий завоеватели совершали в этих местах опустошительные набеги. Стены шахты отражают свет фонарей, и этот блеск поражает тех, кто ожидает увидеть здесь лишь тьму. Шахта, уходящая в глубь польской земли, к церкви, воспринимается словно сердце великой духовной культуры.
Однако не все признавали величие Польши. Наоборот, широко распространено мнение, что поляки сами по разным причинам заслужили свою несчастную судьбу. Но это не так. Бедствия Польше приносили не ее народ и не звезды. Бедствия приносили соседи[30].
На протяжении более чем тысячи лет поляки жили на гигантской равнине, соседствуя с многочисленными, агрессивными, обладающими значительным перевесом в вооружении народами. На западе это были немцы. Независимо от того, каким было их государство — тевтонский орден, вассал Священной Римской империи, Пруссия или «Тысячелетний рейх» Гитлера, немцы почти всегда были агрессивными. Германо-польская вражда достигла своего пика во время Второй мировой войны, когда нацисты решили вообще вычеркнуть польский народ из истории.
Однако настоящая, длящаяся долгое время антипатия поляков направлена на восток — на Россию и русских[31]. На протяжении сотен лет поляки считали русских «экзотическими дикарями, живущими за границами христианского мира». Разделы Польши восемнадцатого века усилили взаимную ненависть — тем более что российские власти стремились «обрусить» поляков, а поляки внесли свой вклад в исповедующие насилие тайные организации, которые в конечном счете и сокрушили царскую империю[32].
Исторические проблемы Польши, вызванные ее географическим положением, часто усугубляли бездарные политики. В концепции свободы, глубоко проникшей в Польшу через краковский Ягеллонский университет, чувствуется влияние философии Уильяма Оккама[33]. Она гласила: свобода — это возможность человека утверждать свои желания над желаниями других. Эта концепция сделала поляков «великими борцами за свободу», которые утверждали свою свободу над противником. Однако свобода «над» преобладала над свободой «во имя». Это привело, в частности, к тому, что, используя свое liberum veto[34], один-единственный дворянин мог заблокировать принятие какой-либо части обсуждаемого закона. Между 1652 и 1764 гг., когда сильное центральное правительство пыталось предпринять меры для защиты Польши от ее хищных соседей, сорок восемь из пятидесяти пяти сессий польского парламента, сейма, были распущены из-за того, что кто-либо провозглашал: «Nie pozwalam» [ «Не согласен»].
Все же польская «дворянская демократия», демократическое правление многочисленного мелкопоместного дворянства, позволила Польше избежать крайностей королевского абсолютизма, хотя это и обернулось определенной анархией в польском варианте демократии. Желание мелкопоместного дворянства участвовать в управлении Польшей хорошо выражено в знаменитой фразе: «Nic о nas bez nas» [ «Ничто о нас без нас»]. Этот девиз давал моральную санкцию на безответственное использование liberum veto в Польше восемнадцатого столетия. Однако в 1980-м лозунг «Ничто о нас без нас» стал одним из лозунгов «Солидарности» — профсоюза и политической оппозиции.
Расположение Польши на пересечении путей из католической Европы в православную[35], ее география, повторяющиеся вторжения, оккупации, сопротивление и восстановление независимости сформировали у поляков общий взгляд на свою историю. Беспрецедентны были разделы Польши в 1773, 1793 и 1795 гг. Имеющее большое историческое значение государство умерщвляли «в холодной крови… увеча его, ампутируя его части и в конце концов разделив его полностью». Тем не менее польская нация пережила разрушение Польского государства, поскольку поляки верили, что мощь духа со временем возьмет верх над грубой силой. Нация, лишенная политического самоуправления, может сохраниться как народ через родной язык, литературу, музыку, религию — короче, через культуру. Культура, а не политика или экономика является движущей силой истории
