Свидания плюс ненависть равно любовь - [18]

Он сглатывает, и я завороженно смотрю на его шею, слежу за движением его адамово яблока и за тем, как медленно приподнимаются уголки его губ.

— Ты молчишь, — говорит Картер.

— Я очень рада быть здесь, — отвечаю я. Такая подчеркнутая вежливость мне совершенно не свойственна, но ничего не могу с собой поделать. Видимо, по дороге от входа к столику что-то произошло с моей манерой говорить.

— Я тоже, — соглашается он и поворачивается к подошедшему официанту, который, рассказав нам о специальных блюдах, принял заказ на напитки.

— Я буду «Ред Булл» с водкой, — заявляет Картер, и я фыркаю. Еле заметно удивившись, официант тем не менее начинает записывать, но Картер тут же его останавливает. — Вообще-то, нет. Извините. Я пошутил. Этакая шутка только для своих. Дурацкая, м-да. Я буду IPA [крафтовое пиво — прим. перев], какой у вас есть.

Без тени улыбки официант уточняет:

— «Стоун» или «Лагунитас»?

— «Лагунитас», — отвечает Картер и кончиком языка проводит по нижней губе.

Я не могу отвести от него взгляд.

Официант поворачивается ко мне.

— Бокал «Престон Барбера».

Когда официант уходит, Картер опирается локтем на стол.

— Твои плечи.

— Я… Что?

Он кивком показывает на мое платье.

— Я про платье. И плечи, — откашлявшись, он тихо добавляет: — Ты выглядишь… просто потрясающе.

— Спасибо, — шепотом отвечаю я и делаю большой глоток ледяной воды, чтобы остудить разгоряченные мозги. — Есть свежие новости из Картер-ленда?

В ответ на смену темы он ухмыляется.

— Работаю. Игнорирую звонки родителей. Переписываюсь с одним симпатичным агентом. В общем, сама знаешь.

Я краснею и снова выбираю нейтральную тему.

— Игнорируешь звонки родителей?

— Они хотят, чтобы я прилагал больше усилий в отношениях с братом, но на самом деле так проявляется их нескончаемое недовольство моим переездом сюда.

— Ох.

Но он отмахивается.

— Мама уверена, что я закончу свои дни бомжом, покупающим метамфетамин у парня, живущего в коробке на свалке где-нибудь в Скид Роу. Я пытался сказать, что в доме, где я живу, есть швейцар, а где находится Скид Роу даже понятия не имею, но ее не переубедить.

Официант приносит нам напитки и хлеб и достает блокнот, чтобы записать заказ.

— Мои родители сейчас живут в Бёрбанке, — как только мы снова остаемся одни, говорю я, — поэтому я вижусь с ними несколько раз в месяц, но вполне могу себе представить, как беспокоилась бы мама, живи я на другом конце страны.

— Да, но мой брат переехал сюда в свои восемнадцать, и тогда никаких истерик не последовало.

Я отламываю кусочек хлеба.

— Кажется, я ничего про это не знаю.

— Джона, — отхлебнув пива, говорит он, — просто взял камеру, немного одежды и уехал. В один из первых своих уик-эндов попал на вечеринку и сделал несколько фото, которые появились в Rolling Stone,

— Да ладно.

— Ага. Потом был Elle, потом People. Родители решили, что в одно генеалогическое дерево дважды молния не ударит, а значит я обречен на провал.

Я хотела ответить, что все родители всегда будут беспокоиться за своих детей, и если есть место, где количество провалов зашкаливает, — то это как раз Голливуд, но тут до меня доходит, о ком именно он говорил.

— Погоди-ка, твой брат — Джона Аарон?

— Ну… да, — его глаза округляются, а рука с кусочком хлеба замирает на полпути ко рту. — Пожалуйста, только не говори, что ты с ним спала.

Кашлянув, я смеюсь.

— Нет. Но почему-то мне думается, что моя подруга Амелия — да, — сделав глоток вина, я начинаю вспоминать. — Кажется, они познакомились на вечеринке Vanity Fair или где-то еще.

Картер отвечает мне печальной полуулыбкой.

— Наверное, мне стоит найти ее и извиниться от имени всей своей семьи, — когда я снова смеюсь, он понимает, что сейчас сказал. — То есть нет, — поправляется он, нахмурив брови. — Секс с мужчинами из семьи Аарон первоклассный. Лучший в жизни любой женщины. Я просто не мог не пояснить… Теперь давай дальше. Как дела на работе?

Когда из меня снова вырывается хохот, я прижимаю салфетку к губам.

— Очень хорошо. Формирую пакет наших услуг — кажется, он довольно объемный, — в Картере есть что-то такое, отчего мое инстинктивное желание держать информацию о своих делах при себе тает, и я еле сдерживаю себя от того, чтобы не разболтать все детали.

Но если он и заметил, что я чуть было не потеряла контроль, то вежливо не стал подавать виду, а только постучал по столу.

— Ты суеверный? — интересуюсь я, но он воздерживается от ответа, когда к нам подходит официант с едой.

Запив кусок стейка пивом, Картер ставит стакан на стол.

— Отвечая на твой вопрос: я бы никогда не назвал себя суеверным, потому что это к неудаче. Поэтому скажу, что это просто одна из не самых привлекательных моих черт.

Усмехнувшись, я накалываю на вилку брокколи.

— В основном, я считаю это своим закидоном, — говорит он. — У меня есть счастливый галстук. Постучать по дереву — в числе любимых. Бросаю рассыпавшуюся соль через левое плечо. И все знают, что я часто желаю всем удачи и не беру трубку до второго звонка.

— Такие очаровательные пунктики, — говорю я.

— А ты чем можешь похвастаться?

— Уверена, друзья про меня скажут, что закидонов у меня пруд пруди.