Он крепче обнял ее. Она почувствовала, что он снова поцеловал ее волосы, и поняла, что не отойдет от него в ближайшее время.
— Это хорошо, жаль только, Сирена испортила впечатление. — Секунду спустя он добавил: — Нет, прошу меня простить за то, что это я испортил впечатление.
Роза вспомнила, как выглядела эта женщина в своем костюме, ее изящные руки и длинные ноги, ее гладкую и совершенную кожу. Она заставила Розу почувствовать себя такой неприметной, незначительной!
— Она такая красивая, не правда ли?
Витторио вздохнул и положил подбородок ей на макушку.
— Красота — пустой сосуд, — сказал он почти шепотом. — Его нужно чем-нибудь наполнить.
— Где ты это слышал?
— Однажды так сказала моя мать.
— Она мудрая женщина.
— Да, иногда она могла быть такой. — Он замолчал, вздохнул. — Она умерла.
— Мне очень жаль.
— Спасибо. Но твоей вины в том нет.
— Конечно. Моей мамы тоже больше нет. У нее была лейкемия. Она ушла из жизни три года назад. И с тех пор ни одного дня не проходит, чтобы я не скучала по ней.
Он покачал головой:
— Теперь моя очередь говорить «мне жаль». И твоя очередь ответить, что моей вины тут нет.
При этих словах Роза слегка рассмеялась. Звук собственного смеха удивил ее, ведь совсем недавно она думала лишь о постигшем ее разочаровании.
— Язык смерти. Все это так сложно.
Витторио высвободил руку и нежно коснулся костяшками пальцев ее лица. Он был так нежен!
Он приподнял ее подбородок и посмотрел ей в глаза.
— Может быть, нам лучше поговорить на языке жизни?
У Розы перехватило дыхание.
— Думаю, так будет лучше.
Его глаза в этой туманной ночи казались совсем синими, и его взгляд неумолимо влек ее к нему.
Или, может быть, это было просто движение лодки, притягивающее их друг к другу. Или, возможно, это туман приглушал каждое слово, делая каждый вздох более интимным, чем обычно. Вдруг его рот оказался всего в нескольких миллиметрах от ее рта, затем еще ближе, его теплое дыхание смешалось с ее, а затем их губы встретились, и земля ушла у нее из-под ног.
У Витторио были мягкие губы. Его лицо казалось вырезанным из камня, поэтому она совсем этого не ожидала. Не ожидала она и такой сладостной нежности.
Время остановилось. Роза таяла, когда его рот скользнул по ее губам, раздвинув их так, чтобы она могла почувствовать его вкус, поцелуй стал глубже, его язык ласкал ее язык.
От Витторио исходил аромат кофе и ликера, кожи и мужчины, а за ним чувствовались жар, сила и желание, и она захотела большего.
Сейчас он целовал ее по-настоящему. Из-за этого поцелуя она теряла контроль над собой, от него ее кости делались мягкими, а мысли путались.
Когда они оторвались друг от друга, ее колени дрожали, а дыхание сбилось, как будто она пробежала стометровку.
— Роза, — прошептал он в ее волосы. Он тоже часто дышал, и она могла заметить, что этот поцелуй повлиял и на него. — Мне так жаль.
— Жаль, что поцеловал меня?
Он издал звук, похожий на смех.
— О нет. Не из-за этого. Мне совсем не жаль, что я тебя поцеловал.
— Хорошо, — сказала она, все еще прижимаясь к нему. Она опасалась, что, если он уберет руки, ей не хватит сил стоять на ногах. — Я думаю… — начала она. — Я думаю, я смогу простить тебя.
— Правда?
— Но при одном условии.
— Каком же?
— Если ты поцелуешь меня снова.
Витторио подхватил Розу, закружился с ней по палубе. В любой другой момент, почувствовав, как ее ноги оторвались от пола, она бы испугалась. Но только не сейчас. В объятиях Витторио она чувствовала, что ничего плохого просто не может случиться. А когда он поставил ее на палубу и взял ее лицо в свои сильные руки, то сказал:
— Я мечтал об этом.
— Ты мечтал о том, чтобы поцеловать меня?
— И даже о большем. Я мечтал провести с тобой всю ночь.
Роза словно перестала дышать.
— Но тут решение только за тобой. Но сначала давай посмотрим, смогу ли я заслужить твое прощение.
Витторио вновь начал целовать ее. Она почувствовала, как щекочут лицо его волосы и как прикасаются к ее губам его восхитительные и неожиданно мягкие губы.
Он не спешил, слегка покусывал ее губы, дразнил ее язык своим, не забывая обо всем остальном. Его руки скользнули под плащ, гладили ее плечи, спускались к изгибам внизу спины, и если прощение действительно можно заслужить поцелуем, то он заслужил пожизненное прощение.
Но он не остановился на достигнутом. Витторио сменил скорость, перешел от мягких и робких прикосновений к более дерзким. Требовательным. И она отдалась страсти.
Ее груди напряглись под корсажем, соски болели, и все, о чем она могла еще думать той частью своего мозга, которая пока функционировала, было то, что ей не хотелось, чтобы эти ощущения прекратились.
К моменту, когда Витторио перестал ее целовать, Роза полностью потеряла голову.
— Займись со мной любовью, Роза. — Он говорил прерывисто. — Останься со мной до утра.
Внезапно ее охватил страх.
Конечно, Роза не совсем уж наивная девчонка. Она имела представление о том, как это должно быть. Но что конкретно она знала об интимной близости за дверями спальни?
Но эти страхи не шли ни в какое сравнение с возбуждением, которое нарастало внутри ее. Подобно доспехам, оно защищало ее от всех опасений.
