Свидание с Бонапартом - [13]
– Несправедливо, – выдавил я. – Как это можно?! А честь отечества?…
– Старичок водил вас по чужим огородам, и вы почитаете это за патриотизм?
У меня все перевернулось тогда. А это был первый год нынешнего века. И тут она сказала, имея в виду остальных гостей:
– Все эти господа тоже уверены, что топтать чужие огороды – патриотическое занятие.
– Какие огороды? – выдохнул я. – Побойтесь бога! А слава нашего оружия? А исполнение договоров? А гордость за свою силу?
– Ах, я бы сказала, чем следовало бы гордиться, – она уставилась на меня не мигая, – да, покуда вы в мундире, это все пустое…
Я тотчас же от нее уехал. Едучи домой, ощущал сильный жар. Хорош генерал! Растерялся перед юной дурочкой и мямлил несусветицу. Какой позор… Приехал, несколько остыл. А ведь мы действительно от Массены бегали, и Багратион с арьергардом отбивался от преследователей. Успешно отбивался, не скрою, но ведь отбивался и убегал?… Чужие огороды? Вот дура! И я вспомнил, как мы ни за что не могли остановиться – из-за этих чертовых союзников по всей Швейцарии с горки на горку, из пропасти в пропасть. У меня даже мысль мелькнула там однажды в приступе отчаяния: а почему, собственно, в Швейцарии?… И все-таки она заносчива, самонадеянна и избалованна, думал я, остывая, и вдруг сообразил, какая замечательная стерлядь была подана к столу перед самым нашим с нею поединком.
…Нынче утром с последним обозом Тимоша отбыл в Москву. «Не задерживай, – сказал он мне, – исполни свой каприз и торопись, дядя миленький. С врагом шутки плохи…» Мы поцеловались. Последняя телега уже скрылась за взгорком, а мы все не могли расстаться. Тройка давно уже ждала будущего корнета, некоторые из людей топтались у крыльца, приготовившись помахать юному барину на прощание. Ариша не показывалась. Может, и в самом деле что-то у них там случилось? Не знаю. Ах, плутовка, неужто она его все-таки подстерегла?… Не бойся крови, мой хороший, с врагом спознайся наяву. Ты будешь для полка Тимошей, а я вот Титусом зову… Как хорошо отправляться в первое сражение, не зная, что такое боль, а пуще того – смерть! Тогда ты улыбаешься открыто, вселяя в остальных бодрость и юношескую дерзость. Искушенность хороша у вдоволь поживших, которые способны совладать с собой в трудный час, а юноша, рано хлебнувший отчаяния и страха, являет собой печальную картину.
«Францу Ивановичу кланяйся, – сказал я Тимоше, – деньги ему вручи и утешь». – «Ах, дядя, – засмеялся скорый хозяин Липенек, – Франц Иванович не дитя, сам все видит». – «Скажи ему, Титус, что теперь, когда пошли слухи, что Кутузов станет главнокомандующим, теперь французу сроду до Москвы не добраться и бедной австрийской жертве ничто теперь не угрожает, ты скажи ему…» Тимо-ша кивнул рассеянно. Кутузов, подумал я с горечью, какой пассаж. Вот и остается, что надеяться. Как по Дунаю бегали, как по Альпам, так и тут, теперь уже по своим огородам… Господь всемилостивый, пошли мне мужество, укрепи мой дух и руку укрепи, руку мою, еще горячую, сильную, но склонную к коварству, к подвоху…
Ариша мелькнула в окне и исчезла. А Тимоша смотрел на меня. Мы поцеловались. Ничего удивительного, подумал я, эта чертова девка могла и подстеречь мальчика. Браню ее, а себя ловлю на горьких сожалениях о деревянной ноге, о возрасте… Ничего удивительного: война, суматоха, да при его расположенности, да при его горячем сердце… Однажды я сам, как последний сумасброд, возвращаясь глубокой ночью от соседей, подогретый водкой и мужским разговором, подумал: «А что, собственно, проклятое благородство или что там еще?» И вообразил, представьте, как Ариша входит в спальню, заспанная, горячая, боящаяся ослушаться… Вообразил и подъехал к крыльцу. Был уже второй час. Обалдевший Лыков снял с меня сюртук. «Пойди разбуди Арину, – сказал я ему шепотом. – Пусть приходит, да поживей». Он бросился как полоумный, а с полдороги спросил: «В кабинет прикажете?» – «В спальную! В спальню! – зашипел я. – Живо у меня!» Я прохромал в спальню. Луна глядела в окна. Было совсем светло. «Как же я ей в глаза погляжу?» – подумал я… Варваре я не нужен. Может, это обида моя рвется из меня? Мои долгие напрасные ожидания твоего великодушия, а, Варвара? Твоего снисхождения? Опомнись! Унимаю свою вечную боль тебе в острастку! Мы с тобою успели постареть, а эта, видишь, какая молодая, парная, надменная, да моя, видишь? Опомнись же… «А черт с ней, с Варварой! – подумал я. – А эта-то для чего живет на белом свете, эта, жаровня молодая?»
И тут дверь тихонечко приоткрылась и вошла Арина в домотканой рубахе до пят, прикрывая глаза ладошкой. Я стоял, опираясь на проклятую палку. Арина пряталась под ладошкой, будто под лопухом… Умопомрачение… «И ведь не пикнет, – подумал я. Но не шевельнулся. И опять подумал: – Если Лыков под дверью стоит, убью!» И не шевельнулся. А она-то, наверное, поглядывала меж пальцами, они ведь все, ах, какие многоопытные, эти Арины, взращенные в господских домах!… Стою красный, потный, отвратительный… «Арина, – сказал я строго, как мог, – не забудь завтра на кухне сказать, чтобы коровьего масла было вволю. Чтобы французам все только на коровьем, поняла? – Она поклонилась и ладошку отвела. – Гляди у меня, не забудь. Ступай…»
Булат Окуджава, известный советский поэт, не впервые выступает в жанре прозы. Исторический роман, действие которого происходит в первой половине XIX века, по-новому рассказывает известную в литературе историю любви и бегства от окружающей действительности Сергея Трубецкого и Лавинии Жадмировской. Частный эпизод, позволяющий прочитать себя как "гримасу" самодержавия, под пером истинного поэта обретает значительность подлинно современного произведения. Создав характеры, способные вступить в осмысленный и неизбежный конфликт с обществом, наполнив их жизнь подлинным трагизмом, автор утверждает любовь, способную защитить личность от уравнивающего деспотизма повседневности, любовь как силу, свидетельствующую о непобедимости жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Прелестные приключения» Булата Окуджавы – книга необыкновенная. В Чехии и Польше, в Грузии и Израиле и даже в далекой Японии дети и взрослые знают Добрую Змею, Морского Гридига и даже Приставучего Каруда. Знают также хорошо, как, скажем, Маленького принца Сент-Экзюпери или Чайку по имени Джонатан Ричарда Баха.Философская сказка-притча Булата Окуджавы иллюстрирована И. Волковой.
Эту книгу Булат Окуджава составил из произведений автобиографического характера. Некоторые из них издаются впервые. Предисловие автора. На обложке: Борис Биргер. Портрет Ольги Окуджава.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.