Свидание на Нектисе - [2]

Разослали сообщения всем заинтересованным лицам: ее величество задерживается на несколько дней, после технического осмотра корабля посетит, что успеет, но на Хайнессен прибудет вовремя — запас времени есть. Два дня давали интервью встревоженным журналистам. На третий день они поуспокоились, на четвертый отстали.

На пятый кайзерин поехала кататься.

Сегодня был шестой день, и их ждал таинственный "старый знакомый".

Едва услышав о нем, Гюнтер Кисслинг и заподозрил, что все было договорено и согласовано заранее, включая неполадки на борту. Разумеется, он не произнес этого вслух. Все, что он себе позволил — это поинтересоваться личностью знакомого.

Кайзерин улыбнулась, и эта улыбка встревожила начальника охраны еще сильнее.

— Его зовут герр Шиллер. Вернер Шиллер.

А больше она ничего не сказала.

Конечно, это имя было известно Гюнтеру Кисслингу, и теперь он бранил себя, что не соотнес с ним планету Нектис. Вернер Шиллер, виртуальный корреспондент ее величества, мог обитать где угодно вдоль намеченного маршрута турне — поскольку жил в системе Гандхарва, а она большая. Загадочная личность, всплывшая ниоткуда шесть лет тому назад. Собственно, не будь Гюнтер Кисслинг начальником охраны, он, вероятно, и не узнал бы о существовании этого человека, но все контакты ее величества были ему известны по долгу службы. Содержания бесед, разумеется, он не знал, но защиту на канал связи устанавливали его люди.

Идея личной встречи ее величества с гандхарвским знакомцем настораживала. Еще больше нервировало то, что план свидания разрабатывался помимо официальной охраны.

Гюнтер Кисслинг сидел рядом с водителем, косился через зеркало заднего вида на ее величество, нервничал и горько сожалел, что взял только две машины сопровождения.

Автомобили свернули с трассы на узкое шоссе, петляющее через рощи, поля и перелески. Затем начался смешанный лес, и через несколько километров дорога уперлась в ворота. За воротами асфальт продолжался и заворачивал вправо.

Кортеж притормозил; замигал глаз видеокамеры над чугунной решеткой, ворота вздрогнули и распахнулись.

Машина ее величества проехала вперед, охрана осталась снаружи.

— Ваше величество, разумно ли… — запротестовал Гюнтер. — Один я — если там западня…

— Там нет западни, — уверенно ответила кайзерин. — Не волнуйтесь. И — я всецело полагаюсь на вас.

Поворот направо, поворот налево… Деревья расступились, открывая большую поляну.

Дом.

Гюнтер Кисслинг ожидал загородной виллы в старинном духе, возможно, с колоннами, или стильного шале, прикидывающегося скромным, — но это было двухэтажное современное здание, стекло и бетон, плоская крыша, большие окна, половина первого этажа — застекленная веранда, сейчас, по причине теплой погоды, стекла подняты.

Навстречу автомобилю выскочил с громким лаем лохматый рыжий пес. Следом появился округлый пожилой человек, одетый несколько официальнее, чем предполагает дачный быт; окликнул собаку, та подбежала, крутя пышным хвостом, обернулась через плечо, гавкнула снова и уселась на крыльце, улыбаясь во всю пасть.

Ее величество взялась за ручку дверцы — Гюнтер едва успел выскочить и открыть для нее эту дверцу. Кайзерин выпорхнула из машины, глаза сияют, волосы пушатся, на лице улыбка… как давно она не была такой, и не вспомнишь, была ли?..

— Здравствуйте, — сказала она пожилому. — Как у вас здесь хорошо.

Человек с собакой поклонился.

— Рад приветствовать вас, ваше величество. Да, здесь очень хорошо, и мистеру Шиллеру нравится. Проходите, прошу вас, прошу.

Вошли на веранду, Гюнтер — за плечом кайзерин, внимательно глядя вокруг. Цепкий взгляд искал возможную опасность… пока не находил, но это пока.

И тут навстречу гостям вышел хозяин.

Вот и опасность, — обреченно подумал Гюнтер.

Яркий свет падал под крутым углом, освещая половину обширного помещения и оставляя другую половину, ту, которая в тени, практически невидимой глазу. Невольно вспомнился одно время модный в столичных театрах "световой занавес" — за лучами прожекторов сцену не разглядеть. Вот и здесь.

Человек проходил через четкую границу видимого и невидимого быстро, но не мгновенно, появляясь постепенно, и Гюнтер понял, кто это, раньше, чем хозяин проявился весь — и не поверил своим глазам, даже увидев.

Носки летних туфель — черные тонкие брюки — а ноги длинные — пряжка на ремне блеснула — светлая рубашка, мягкая, почему-то ожидалось что-то гораздо более жесткое и формальное, впрочем, понятно же, почему… — никакого галстука, но ворот застегнут до последней пуговки — гладко выбритый подбородок — и тут хозяин слегка поклонился, приветствуя гостей, и белые волосы длиной до плеч… должны были быть темными, поседел… — упали вперед, мешая разглядеть лицо — но Гюнтер уже узнал, и в ушах зазвенело. Этот человек умер давным-давно, сейчас он выпрямится — и окажется не тем, и…

Он выпрямился, и это был он. И голос тот же.

— Здравствуйте, мадам.

Включились впитанные в плоть и кровь инстинкты охранника, и ее величество еще только открывала рот для ответа, а уже оказалась за спиной Гюнтера Кисслинга.

Знакомое и не забытое за десять лет лицо, такое же малоподвижное, как тогда, и говорит спокойно, чуть ли не меланхолически: