Свежее сено - [28]
У меня как раз в тот день болела голова, и он меня освободил.
Через час он прислал Дядю-тетю справиться о моем здоровье. Через два часа он прислал с Дядей-тетей приказ № 3, в котором мне, для того чтобы я немедленно выздоровел, присваивается дополнительное имя — Айзик, вместе, значит, — Карл-Айзик.
И так уж повелось: я, Буцик и его Кошко-Котики работаем, а Яшутки и Дядя-тетя баклуши бьют.
А что нам до них! Мы убрали свой сад, начали строить крольчатник. Однажды утром пришла ко мне моя подруга — Циля. Может, и не подобает говорить «подруга». Буцикин отец всегда говорит жене своей, Буцикиной маме: «Моя подруга…» Но нет, в этом нет ничего плохого. Она, Циля, хорошая подруга.
Вот, например, наш класс разделился на мальчиков и девочек. И эти две группы не разговаривают между собой. Послушайте, что было. Однажды, когда заговорили о том, что у нас в классе неблагополучно с дисциплиной, выступила одна ученица и сделала такое предложение: для того чтобы в классе было тихо, надо, чтобы девочки и мальчики сидели вместе, а не на отдельных партах. Рассадить так, чтобы за партами сидели ученик и ученица, ученик и ученица. Ведь девочки и мальчики не разговаривают между собой — вот и будет тихо. Понимаете, какое предложение? Мы с Цилей первые начали разговаривать. Мы первые показали пример. Мы готовим совместно уроки. Вообще мы всегда держимся вместе. И нам наплевать на то, что находятся всякие Дяди-тети и выдумывают, что у нас любовь. Циля мне так и сказала: «А если ты меня любишь, так что? А почему нам обязательно нужно ненавидеть друг друга?»
Однажды она приходит ко мне и говорит:
— Пойдем, Карл, за ягодами.
И, совсем забыв о работе, я пошел с ней в лес. Мы взобрались на высокую сосну. И, знаете, сверху все кажется по-другому. Мы смотрели и видели не траву, а какую-то зеленую демонстрацию. А красные ягоды были знаменами, а срубленные пни — крепостями (мы как раз проходили в школе Великую французскую революцию). А вон идут тракторы. Это уже наша первомайская демонстрация. Тракторы — это танки — парад на Красной площади. А птицы — это самолеты.
Но Циля думает, должно быть, о другом. Она говорит мне:
— Если бы мы могли прыгать с дерева на дерево.
И все-то ей хочется! А?
Вот она уже под деревом, ушибла себе ногу о пенек. От боли у нее выступают слезы на глазах. Но она не плачет. Она никогда не плачет. Я обвязываю ей ногу своим носовым платком. Выступает кровь. Я обматываю ногу своим пионерским галстуком.
— Послушай, — говорит она. — Если б мы могли вырасти оттого, что я пройду три класса в один год, я бы это непременно сделала. Понимаешь! Ведь на три класса надо потратить три года. А я это проделаю за один год. Если бы нужно было кушать за троих, я бы и это сделала. Хотя это уже значительно труднее.
Ей хочется скорее стать взрослой. И она торопится. Уроки делает быстро. Ест быстро. Она не ходит, а бегает. Она читает бегло. И сразу две книги.
А когда я возвращался домой, меня встретил Яша.
— Ты сегодня день прогулял. Ты еще у меня увидишь!.. Я с тобой не шутки шучу.
Я рассказал об этом Циле. И она задумалась. А думает она быстро. Сморщила лоб — и готова мысль. Еще раз сморщила лоб — и готова другая мысль. Мысли были такие:
«1. Я тебе помогу.
2. Я привлеку Клару и Розу».
Она тут же отправилась за Кларой и Розой. Они тоже хорошие девочки. Возьмем, например, Клару. Ее считают очень умной. Чем она умнее нас, я не знаю. Но она во всем подражает своей матери. А кто подражает большим, тот считается умным. Притом она никогда не забывает сказать вежливые слова: «Извольте», «Пожалуйста», «К сожалению», «Будьте добры», «С удовольствием», «Да-да…»
Нет, она, должно быть, умная. Потому что она с большими держит себя как ровня. Я сам слышал, как председатель жакта обращался к ней на «вы».
Роза тоже славная такая. Но она очень много говорит. Я как-то раз возвращался вместе с ней из школы. Что бы мы ни видели в пути, она обо всем говорила: «Посмотри, какой забор, зеленый забор! Посмотрите-ка, что за гусенок! Посмотри, какой дом, какой высокий дом!..»
Мы собрались тогда все вместе. И вдруг к нам ворвался Яша. Он надел очки и с улыбкой сказал:
— Общие собрания запрещены!
Он, оказывается, увеличил свою армию. За ним вошли кроме Дяди-тети и Яшуток еще товарищи Дяди-тети. Расскажу только о двоих. Один — это Веля, очень крепкий парень, но странный какой-то. Скажи я ему: «Поди дай Яше в зубы», так он пойдет и самым честным образом стукнет Яшу. Скажет ему Яша: «Поди дай Карлу в зубы», и он точно так же угостит меня. И не по злобе, а от доброты. Когда просят его поколотить кого-нибудь, он просто не в силах отказать. Даст в зубы — и улыбается. Однажды ему на голову свалился с третьего этажа цветочный горшок. Потом, должно быть, дырку заделали, потому что теперь ничего не видно.
Второй Дяди-тетин товарищ — Бома — не стоит Велиных подметок. Подлиза с испуганными глазами, а одна походка чего стоит: он ходит носками внутрь.
— Разогнать собрание! — скомандовал Яша. И эта банда начала разгонять нас. Интересно, что огромный Бома взялся за самую маленькую Кошечку.
А Яша на двери повесил новый приказ:
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
ТРЯПИЧНАЯ КУКЛА Какое человеческое чувство сильнее всех? Конечно же любовь. Любовь вопреки, любовь несмотря ни на что, любовь ради торжества красоты жизни. Неужели Барбара наконец обретёт мир и большую любовь? Ответ - на страницах этого короткого романа Паскуале Ферро, где реальность смешивается с фантазией. МАЧЕДОНИЯ И ВАЛЕНТИНА. МУЖЕСТВО ЖЕНЩИН Женщины всегда были важной частью истории. Женщины-героини: политики, святые, воительницы... Но, может быть, наиболее важная борьба женщины - борьба за её право любить и жить по зову сердца.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.