Светская дурь - [2]

– Да, конечно. Эй, девочки, ваш папочка скоро окажется безработным на веки вечные во имя безнадежного принципа.

– Они не будут так на это смотреть, и ты это знаешь.

– Нет. Наверное, нет. Они хорошие девочки. Конечно, жутко самоуверенные особы и зазнайки, но глубоко внутри очень хорошие.

– Самоуверенность у них в генах, Питер. Конечно, с твоей стороны. Именно поэтому большая часть партии настолько тебя ненавидит.

Это была правда. Питер действительно был слишком самоуверенным, чтобы преуспеть в партии, а может быть, он просто не умел этого скрывать. Уверенность в себе – хорошая штука в политике, когда умеешь прикинуться глупым. Питер никогда этого не умел. Он страстно верил в свои политические идеалы и защищал их с силой и умом, которые просто обязаны были вызвать отвращение у менее одаренных и принципиальных коллег в тусклом мирке парламентской политики. Питер ворвался в парламент яркой двадцатишестилетней звездой, которая с годами неумолимо тускнела, пока он не превратился в того, кем и был сейчас: разменявшим пятый десяток неудачником. Несмотря на свой опыт и непоколебимую веру в свои принципы (или, возможно, как раз из-за них), ему не удалось пробраться на верх партии лейбористов. Намазанный маслом шест оказался слишком скользким, и его отличного покроя брюки, которые всех так раздражали, навечно прилипли к задней скамейке.

Анджела пересекла комнату и присела рядом с Питером на диван. Потом обняла его и положила голову на плечо.

– Если честно, – сказала она, – я думаю, они снимут тебя просто из-за того, что ты уже сделал. Я слышала, что в комнате отдыха есть календарь, на котором отмечают, сколько дней тебе осталось в партии.

– Господи ты боже мой! Если кому понадобится образчик самого несправедливого, кривого, бесперспективного, бессмысленного законотворчества, то ничего лучше этого законопроекта о наркотиках не сыскать. «Декриминализация марихуаны» никогда не заработает, подобный шаг только свяжет полицию по рукам и ногам и предоставит бандитам больше места для маневров. МВД просто убого. И премьер-министр – тоже.

– Да, именно так ты и сказал. Просто поразительно, что они тебя не любят, правда?

– Да, но они не являются представителями от Далстона. В Хакни[2] все в полном ступоре из-за наркокультуры – той самой, которую создало нынешнее законодательство!

– Я знаю, дорогой, я знаю.

Подобно многим принципиальным людям, Питер с радостью проповедовал как перед своими сторонниками, так и перед скептиками. Он говорил весь вечер, и Анджела была с ним полностью согласна. Она разделяла его злость на полнейшую неспособность законодательства защитить жилые районы и не дать им превратиться в криминализированные гетто. Она поддерживала его одинокое возражение против легализации гашиша даже не потому, что ситуация в этом вопросе стала очень серьезной. Просто Анджела была полностью на его стороне в том, как они вместе решили распорядиться предоставленной им возможностью.

Каждый год парламент разрешает одному из своих рядовых членов представить законопроект на тему по собственному выбору. Своего рода подачка тем, кто полагает, будто двух с половиной партийная машина разработана с целью удушить инициативу и разрушить творческий дух личности. Счастливый получатель этой привилегии выбирается по жребию, и обычно луч света падает на «пустое место», человека, который выставляет себя идиотом, после чего в лучшем случае ему светит краткий миг славы. В этом году, однако, госпожа Удача не промахнулась. По крайней мере, так считали Питер и Анджела Педжет, потому что выбор пал на Питера, и они были уверены, что он сумеет использовать единственную в жизни возможность поместить самый животрепещущий вопрос современности в центр общественного сознания.

В тот вечер Питер и Анджела Педжет решили, что законопроект Питера предложит парламенту немедленно легализовать рекреационное употребление любых наркотиков. Не просто декриминализировать гашиш, не просто смягчить ответственность за экстази. Легализовать всё. Кокаин. Героин. Даже крэк. Всё.

Питер вскочил с дивана, слишком взволнованный, чтобы сидеть спокойно.

– Да, даже крэк. Я буду призывать к легализации крэка!

– Ты ведь понимаешь, что тебя за это распнут?

– Я знаю, знаю. Но к тому времени я уже докажу, что крэк слишком опасен, чтобы оставаться в руках преступников. Никому не нравится, что кому-то нравится курить такой ужасный яд, но раз это все равно делают, мы должны попытаться взять это дело под надлежащий контроль. Ввести лицензию, сделать его доступным только через врача, обложить налогами и направить всю прибыль на реабилитацию. Нужно что-то делать, а не зарывать голову в песок, пока вся страна не отправится в ад со всеми потрохами!

Анджела улыбнулась. Было приятно видеть, что ее муж снова полон такой страсти и убежденности. Это тот мужчина, за которого она вышла замуж, мужчина, горящий желанием нести добро, изменять существующий порядок Он снова помолодел, как будто эта идея смыла уныние и разочарования печальных лет конституционного затишья и парламентских компромиссов. Это стоит той боли, которая, как ей было прекрасно известно, неизбежно последует за таким радикальным и непопулярным предложением. Предложением, сделанным не просто ради яростных дебатов, которые оно, несомненно, спровоцирует, но и ради того, что это будет значить для Питера как для мужчины. Он был политиком, рожденным для битвы, и теперь ему представилась такая возможность. Конечно, он проиграет, и, несомненно, его вышвырнут вон, но для таких, как Питер, лучше сражаться и проиграть, чем не сражаться вовсе.