Светофор, шушера и другие граждане - [19]

Строили большой дом вдоль улицы Народного ополчения, напротив «медоборудования», в котором сначала был огромный универмаг «Весна», а сегодня там уже четыре больших магазина и «Летуаль».

Но тогда его только строили, и девочки туда пошли.

Стройка была огорожена бетонным высоким забором. В заборе дырка. В дырке прутья арматуры, в расстояние меж которых могла проскользнуть только кошка. И еще две тощие девочки из второго класса 833-й школы.

Проскользнув между прутьями, девочки побежали искать вдоль карьера тянучку. Тянучка – это такая серая штука из ржавого бака, которая тянется лучше, чем пластилин. Отличная штука!

И вот она им была нужна.

Двух маленьких девочек было почти не видно с высоты подъемного крана. Рычали экскаваторы.

Били отбойные молотки.

До места, где стоял ржавый бак, оставалось пройти по кромке бетонного забора над густой серой лужей извести.

Прошли. Еще бы не прошли. Худенькие, ловкие и цеплючие, как две обезьянки. Вскарабкались, помогая друг дружке, на стопку керамоплит. Встали кедами на резиночки.

Заглянули в бак. Но в баке тянучки не было. Даже на дне. Вернее, она, тянучка, прилипла к стенкам и застыла. Ее можно было отколупливать пальцами. Но никак не тянуть. Такая тянучка не годилась.

«Знаю!» – сказала Ленка.

«Пошли!» – сказала она и потащила Машку туда, куда она знала.

По каркасу бетонной лестницы на шестой этаж.

«Там тянучка будет точно!» – сказала Ленка. «Куда ей деваться?» – сказала она.

Дома еще тогда (как мы уже говорили) не было. Были балки, стойки, бетонные поэтажные перегородки, столбы и арматурные стержни. Пролетные панели, заполненные бетонной смесью. Были плоские железобетонные плиты, с отверстиями для колонн.

И голые колодцы лифтовых шахт.

По арматурной сетке две ловкие шустрые обезьянки быстро карабкались на шестой.

Будущие лестничные площадки. Полы-потолки.

Была весна.

Яркий солнечный май. В ушах свистел ветер. Из бетонных рам на девочек смотрело небо.

«Ухты! Зыко!» – сказала Ленка, первая вскарабкавшись «куда надо».

«Ну, что я тебе говорила? Вон тянучка!» – сказала Ленка и торжествующе посмотрела на Машку сверху вниз.

Но Машка мартышкой качалась на отошедшем от перегородки пруте арматуры. Потом ее пальчики расцепились.

Она улыбнулась Ленке и ухнула вниз.

С тяжестью камушка. С легкостью пёрышка.

Ветер завертел и перевернул Машку в воздухе. Дунул, слегка отодвигая от перегородок.

Ленка закричала.

Машка летела молча.

И упала в огромный контейнер грузовика с вилатермом.

В мягкие рулоны не самого плохого, в сущности, утеплителя.

Теперь она работает архитектором, замужем и сыну 15.

Он хочет поступать в Первый мед. На факультет биологической химии.

Он когда-нибудь придумает лекарство от рака.

Придумает.

Обязательно. Пусть даже не он. А его друг Антон. Или они вместе.

Это неважно.

Гроб

Сами знаете, как у нас работают почтовые отделения: «Вчера пришло письмо, из Тольятти, что Вася родился, а он, говорят, уж помер».

Бывает, специально отпросишься с работы часика на два пораньше, чтобы получить по извещению посылку, и стоишь там насмерть, с таким лицом, как будто государственную границу защищаешь, хотя тебя заранее из окошка предупредили, что они в восемь закрываются.

«Мы, говорят, уже через два часа закрываемся! Не вставайте!» – и все тут. Хочешь, стой, хочешь, поворачивай, а хочешь, молись, чтобы впереди тебя все только за конвертами стояли.

Главное же, чтобы, на твою беду, не принесли черти какую-нибудь с удостоверением (как будто тут все не инвалиды) или мамашу с коляской (как будто тут все стоят «просто так» без детей и колясок)… Позагорать пришли.

«Господи, помоги мне! Пусть, хотя бы вон та, толстая, стоит за конвертом! И тот, длинный с затылком, тоже. Прошу тебя, Господи, помоги!..»

«Помоги мне, а? Не этому! Не этой! А главное, Господи, не тому, вон там: посмотри на него, Господи, какой стоит!.. Ну и рожа, напрасно ты ее создал, прости ты меня, Господи! Это же даже не дельфин, а целый дельфинарий, с дипломатом… Пингвин! У него же такая трухомордия, что если ты ему поможешь, а не мне, то я даже не знаю…»

И каждый из очереди с верой и надеждой взывает к небесам, стараясь обратить на себя их благосклонное внимание. А гнев их обернуть против прочего человечества.

Пока из подсобного помещения не выйдет уборщица с ведром и веником и не прижмет тряпкой очередь к прилавку с открытками.

Думается, что если есть очередь в ад – да и почему бы ей не быть, ведь любая система подразумевает очередь, если попасть к окошку много желающих – то это очередь такая же, как в наше почтовое отделение…

* * *

На самом краю деревни Петелкино Тамбовской губернии, у подножия мусорной свалки, стоял вагон.

В вагоне жила Тамара Петровна Собакина, бывшая доярка бывшего молокозавода «Русь».

Тамара Петровна жила хорошо. Она не унывала. Она собирала летом грибы и ягоды на опушке железнодорожных путей, продавала на станции, а взамен покупала сахар и соль, варить и солить на зиму. Еще у нее за свалкой было картофельное поле и даже парник.

Когда-то был у Тамары Петровны даже хороший сруб (карельской березы), яблоневый сад и участок десяти соток, банька, коза и корова.