Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского - [19]

Калужский епископ Филарет (Амфитеатров), зная горячий характер своего соименника и опасаясь его возможных резких действий, 12 декабря 1824 года советует ему в письме «поберечь себя для Святой Церкви». Но смолчать было невозможно.

Владыка Филарет 8 декабря 1824 года обращается с письмом к первоприсутствующему в Синоде митрополиту Серафиму. Он защищает православность своего Катехизиса, но столь же решительно защищает твердость церковного управления, наконец, честь самого владыки Серафима, ранее одобрившего филаретовские Катехизис и проповеди. «Если сомнительно Православие Катехизиса, столь торжественно утвержденного Святейшим Синодом, то не сомнительно ли будет Православие самого Святейшего Синода?» – горько иронизирует Филарет.

В проповеди, произнесенной еще 15 августа 1823 года по возвращении из Петербурга, Московский владыка вдруг признается вслух: «…У меня остается одна беспокойная забота, забота неизвестности – будет ли продолжение служения моего благоугодно Богу, полезно Церкви, спасительно душам вашим?». Ему всего сорок лет. Он еще не подавил в себе пылкости чувств и открытой искренности выражений.

Свт. Филарет. 1-я пол. XIX в.

И далее он делится с молящимися размышлениями, которые явно порождены осложнившимися обстоятельствами его архиерейского и монашеского служения: «Итак, спрашиваю, что лучше: оставить ли жизнь свою на произвол течения дня, как ладью – стремлению волн, понесут ли ее к берегу, сокрушат ли о камень, погрузят ли в бездну, – или, напротив, назначить себе пристанище, избрать удобнейший путь и по направлению сего править кормилом? В веке, который хвалится образованностью и усилиями привести в порядок все части знания и деятельности, можно надеяться, что и основательный, и легкомысленный согласно скажут: лучше начертать план жизни, поставить себе известную цель и действовать сообразно с нею… Что сказать о христианине? Сколько план жизни, начертанный для него в Евангелии, возвышеннее, нежели всякий другой, столько яснее, нежели какому бы то ни было мудрецу, сияет ему руководящий и возбуждающий свет из гроба… Пристально смотря в живоносный гроб Христов, как в открытое окно будущего века, и приемля оттоле в храмину земной жизни небесный свет, он ощущает непонятную для других легкость – бодрствовать как сын света, подвизаться против царства тьмы и совершать живые дела света». Думается, это был не просто совет архипастыря своей пастве, но и завет самому себе.

Владыка Филарет не мог принять предложенного митрополитом Серафимом «обратного хода ко временам схоластики и латыни». Напротив, со времен ректорства в Петербургской духовной академии, опираясь на слова апостола Павла: не будьте дети по уму (ср.: 1 Кор. 14, 20), он исповедовал иной подход: «Богословие рассуждает». Однако обстоятельства оказались сильнее его, и он смирился. Перевод Писания был запрятан подальше. Дел у владыки и так хватало.

Глава 7 Декабрьское междуцарствие

Трудно сказать, когда именно владыке Филарету стало известно об убийстве Императора Павла I. Возможно, что еще в Свято-Троицкой

Лавре митрополит Платон открыл любимому ученику эту государственную тайну, ведь официально для всей страны и всего мира Павел Петрович «скоропостижно скончался от апоплексического удара». Митрополит Платон должен был переживать эту трагедию особенно остро: государь, его воспитанник, был убит при явном или неявном согласии собственного сына, взошедшего на престол Александра I.

В Петербурге владыка Филарет не мог не узнать постепенно из близкого общения с кружком столичной аристократии причины, вызвавшие заговор против Павла, и многие подробности заговора. Наконец в 1811 году в доме князя Голицына он знакомится с самим Императором Александром Павловичем. Неизвестно, исповедовался ли ему царь, крайне скрытный и подозрительный по характеру, но, будучи человеком проницательным, чутким и мудрым, Филарет не мог не ощутить некоей раздвоенности в душе царя, тщательно запрятанного чувства вины… Но все затенял покров тайны.

Первой серьезной угрозой правлению Александра Павловича стала война с Наполеоном. Французский император с наступлением для него периода неудач осенью 1812 года всерьез подумывал о подъеме в России крестьянского восстания и о публичном открытии всему миру причастности Александра I к убийству своего отца. Но поняв, что эти меры не смогут повлиять на судьбу войны, Наполеон оставил их. Тем не менее сам Александр Павлович отлично сознавал, что дальнейшее сохранение крепостного строя в России, оставлявшего десятки миллионов крестьян в полной собственности помещиков и сковывавшего свободное развитие национального хозяйства, есть серьезнейшая угроза безопасности государства и судьбе династии. Сам же он не мог решиться на отмену крепостного права, это означало отнятие у десятков тысяч русских дворян их законной собственности – людских душ и более чем вероятно могло привести к дворянскому мятежу против царя, свергнувшего с престола своего отца… Обстоятельства завязались в такой плотный узел, что безопаснее было его не трогать, все оставить без перемен, положившись на волю Божию.