Светлый демон - [2]

Пифик оказался у меня случайно. Мне подарили его в монастыре после разговора с матушкой Прасковьей. «Каждый должен о ком-нибудь заботиться», — сказала игуменья, протягивая коробку из-под обуви с прорезанными в крышке дырками. Я заглянула внутрь, увидела задранную мордочку с черными глазами-бусинками и поняла — это несуразное существо создано именно для меня.

Конечно, от общения с собакой или кошкой вы получаете более яркие эмоции, но мой черно-серый мир не предполагает красочных всплесков. Да и за собакой требуется ежедневный уход, а кошка больше привыкает к дому, чем к хозяину. Другое дело черепаха. Пифик мог неделю-другую спокойно дожидаться меня в запертой квартире, которые к тому же я часто меняла. Или сопровождать в долгих поездках, безропотно коротая время в прозрачном пластиковом ведре. С ним можно поселиться в любой гостинице и обрадовать порезанным огурчиком или кабачком. Еще он обожает листья одуванчиков и цветы клевера, и сейчас, в начале лета, мне не составляет труда баловать неуклюжего питомца природными лакомствами.

Я спустилась с дороги, отошла к опушке леса, где действие выхлопных газов сводилось к минимуму, и сорвала несколько желтых цветков. Посмотрев на импровизированный букетик, я кисло улыбнулась. Последний раз мне дарили цветы около двадцати лет назад при выходе из роддома. С тех пор внимание мужчин к моей женской сущности ограничивалось вульгарным приставанием. Я научилась жестко пресекать непрошеных ухажеров и лишь изредка, когда восставала плоть, сама выбирала партнера, которому доставалась одна сногсшибательная ночь. Единственный постоянный самец, который последние годы делит со мной кров, сейчас сожрет эти радостные цветочки, посмотрит черными бусинками и завозит лапами по ведру, требуя свободы. А свобода ему нужна лишь для того, чтобы зарыться мордочкой в норку и заснуть часов на двенадцать, втянув лапки под защитный панцирь.

Зашуршал куст. Я резко обернулась. Изуродованное профессией подсознание мгновенно проанализировало ситуацию. Ветра нет, ветки не могут шуметь; дикий зверь не подойдет к пахучей бензоколонке; до автомобиля метров тридцать, моя спина — прекрасная мишень для затаившегося человека. Последовало молниеносное решение. Одуванчики упали к ногам, правая рука метнулась к спасительным штанам «тысяча карманов». В них всегда найдется то, чем я смогу ответить на неожиданную опасность.

— Эй! — послышалось из куста. Сквозь раздвинутые ветки высунулась испуганная физиономия в солдатской фуражке.

Я прежде всего изучила руки незнакомца. Грязные пальцы застыли на согнутых ветках и не представляли прямой угрозы.

— У вас нет чего-нибудь поесть? — промямлил солдатик.

Жалкий тон просьбы предполагал грубый отказ. Он вышел из-за куста. Я чутко контролировала ситуацию, продолжая искать скрытый подвох, но тщедушная фигура и просящий взгляд красноречиво свидетельствовали, что передо мной голодный парнишка в солдатской форме.

— Или подвезите меня. Мне надо уехать, — не дождавшись ответа, солдат высказал новую просьбу.

Он не уточнил, куда ему надо. Но это ничего не меняло. Я никогда не брала попутчиков. Опасность порой представляют самые близкие люди, не говоря уж о посторонних.

Солдат повел носом, невольно развернувшись в сторону кафе. Оттуда тянулся запах прогорклого мяса, способный разбудить аппетит лишь у самых нетребовательных посетителей. Но до звания «посетитель кафе» солдатику было как до Луны. Он походил на заморенного мальчишку без копейки в кармане, по недоразумению напялившего военную форму. От подобного вида сжимается сердце любой матери, но сегодня солдатику не повезло. Трогательная беззащитность не способна разбудить жалость в моем зачерствевшем сердце. Жалость делает человека слабым, а я должна оставаться сильной, иначе мне не выжить.

Я молчала, не люблю говорить без нужды. С помощью слов люди обманывают, глаза всегда честнее словоблудия. Сейчас я не видела противоречия между просьбой и тусклым взглядом солдата, и холод, с которым встретила незнакомца, потерял часть своей силы. Моя напряженная правая рука расслабилась и покинула карман с пистолетом, а затаившиеся в глазах льдинки потеряли интерес к незнакомцу.

Солдатик опустил нос, убедившись, что ему ничего не светит. Ему вновь предстоит идти лесом вдоль обочины, сбивая ноги и прячась от света фар проезжающих автомобилей. Он сгорбился и отступил, чтобы исчезнуть. И тут что-то дрогнуло в моей душе.

— Постой! — я решила дать ему маленький шанс. — Как тебя зовут?

Ему помогло бы единственное имя, довольно редкое среди его сверстников.

— Коля, — отозвался солдатик.

Мои ресницы болезненно дернулись, глаза вспыхнули удивлением. Так звали двух самых близких мне людей, которых я когда-то давно безумно любила.

— Я что-нибудь принесу, — пообещала я.

Придорожная забегаловка мало чем отличалась от подобных, разбросанных по необъятным российским просторам, разве что состав посетителей больше подходил для Ставрополья, чем для Свердловской области. Толстый азербайджанец колдовал под навесом у мангала, равнодушная русская девушка отпускала напитки, пара потных дальнобойщиков заглатывала пищу, косясь в окно на грязные фуры, а за центральным столом развалились три самоуверенных горца с Северного Кавказа. Я не утруждаюсь вникать в этнические отличия джигитов и называю всех мысленно «северяне».