Светлые истории - [20]

Неправильно все складывалось. Абсолютное, инфернальное зло, о котором она рассказывала детям, надеясь защитить и защититься от него, точно насмехалось над ее усилиями. Марине надо было говорить, кричать, что это неправильно и несправедливо по отношению к ней, но она вся отяжелела и ничего не могла — ни говорить, ни вскочить на ноги, ни ударить, ни убежать. Всех ее сил осталось на короткую мысль: «За что?» — и на странное чувство бренности жизни, которая может кончиться вдруг, в один миг, от удара ножа в бок или живот. И даже пусть лучше кончится и побыстрее, чем продолжать мучиться от всяких гадов и их гадостей!

— Марина, дети ждут, почему сидишь? — в ушах стоял гул, как будто девушка нырнула и спряталась под водой. Она еле разобрала голос Башира. Разобрав, приободрилась, разогнала гул в ушах, и хотя сил пока было недостаточно, чтобы встать, слышала и видела она опять хорошо.

Башир подошел к ней, скрипя ремнями, и встал сбоку, контролируя и ее столик, и дальний столик с Пашкиными приятелями.

Один из них поднялся и тоже подошел, резко остановившись метрах в двух, точно наткнувшись на предупреждающий взгляд чеченца.

— Извини, дорогой, мы не хотели ничего плохого, — сказал он примиряющим тоном, показав Баширу свои ладони.

Это был широкоскулый казах с цепким взглядом узких глаз, старше Пашки, для казаха довольно рослый и статный, если не обращать внимания на его кривые ноги.

— Один наш товарищ попросил опекать эту девушку, а она уехала, не сказала, куда. Мы узнали, проверили. Все хорошо, слава аллаху, все здоровы, все довольны.

Башир внимательно всмотрелся в казаха:

— Разве у Марины есть опекун? — спросил чеченец.

— У нее есть друг, с которым она живет, — сказал казах. — По нашим обычаям это все равно, что муж. Ее муж уехал и просил друзей за ней посмотреть. Вот и вся история.

— Не слушай его, Башир, — у Марины прорезался голос. — Наши обычаи не сильно отличаются от ваших. У меня есть друг, но он не муж. Пусть станет мужем и тогда заявляет о своих правах. Только он сильно меня обидел, и вряд ли я за него выйду.

— Ты видишь, — Башир сделал жест левой ладонью, — она говорит, что у нее нет мужа. Вы неправильно поступили. Сейчас я за нее отвечаю. Почему вы не подошли ко мне, чтобы я разрешил с ней поговорить?

— А! — поднял руку казах, извиняясь, и неожиданно дал Пашке сильный подзатыльник. — Ты прав, мужик. Мы должны были тебя спросить. Я говорил не лезть! Но разве русский дурак послушается?

— Что случилось, Башир? — поздоровался с чеченцем один из двух вошедших в зал вооруженных милиционеров-казахов.

— Ребята к девушке пристают. Кто такие, чего хотят?!

Милиционеры подняли из-за стола Пашу и увели его вместе с другом за их дальний столик. Через пару минут разговора на казахском, они вернулись.

— Двое местных, — доложил старший Баширу. — Один русский из города. Наших я знаю, из хороших семей. Немножко играют в националистов и исламистов. Пока за ними ничего нет, но, похоже, их кружок скоро запретят. Они чистые, я проверил. Завтра у них самолет в Москву. Говорят, родители дали денег погулять на каникулах. Пусть гуляют, если девушка не против… У русского нож, документов нет, можно задержать до выяснения. Что скажешь?

Чеченец посмотрел на Марину.

— Башир, Пашка пугал меня ножом. У него фотографии, которые нужно уничтожить. Забери их, пожалуйста.

— Хорошо, — согласился с милиционерами чеченец. — Местные пускай катятся. Русского закройте.

Когда Пашку подвели, Башир заломил ему руку за спину, вытащил из кармана брюк фотографии и отдал их Марине.

У выхода из здания девушку ждал Иса.

— Это я позвал Башира, — услышала она от мальчика. — С тремя я бы не справился.

— Я не просила меня провожать, — взяв Ису за руку, сказала Марина идущему следом Баширу. — Второй охранник мне не нужен.

Башир не ответил, но затылком она чувствовала его весь путь до беседки.

Заждавшиеся девушку ребята уже сами нашли, зажгли и расставили спиральки от комаров примерно в тех же местах, где их ставила Марина, забыв только поставить одну из них в центре. Слабый ветерок, редкий для позднего вечера в здешних местах, выдувал сладковатый дымок, и он никак не собирался в привычный купол. Сорок глаз девятнадцати детей и одного мужчины смотрели на девушку. Еще один мужчина сидел или стоял за беседкой и тоже мог ее слушать.

— Гизи хотел бы всю жизнь жить вместе с братом в родовом селе матери, — тихо начала Марина, — так, как они жили перед свадьбой брата. Он мечтал стать ему верной опорой, помощником и защитником. Но наши мечты не всегда исполняются. Не исполнились и мечты Гизи.

***

«Следующие два года Гизи редко виделся с братом. Его жена была из соседнего села, там брат и стал жить.

Через год женатой жизни у Вахи родилась дочка, еще через год — сын.

Друзья Вахи решили отметить рождение его сына. Гуляли и в селе, где жил Ваха, и в селе матери, и в ауле отца. Стреляли, боролись, ели шашлык. Приезжал командир Вахи и еще три больших командира. Хороший получился праздник. Люди как будто знали, что скоро их спокойная жизнь закончится, и следующий праздник будет не скоро.

Через месяц после праздника ваххабиты убедили командиров идти в Дагестан, и начался бесславный поход объединенной чеченской армии.