Светлячок надежды - [12]

Мара резко повернулась, вышла в ванную и захлопнула за собой дверь.

Джонни знал, что нет смысла ждать, пока она передумает. У себя в спальне он схватил телефонную трубку и по дороге в гардеробную за чемоданом набрал номер.

– Алло? – Судя по голосу, Талли было так же скверно, как и ему.

Джонни понимал, что обязан извиниться за вчерашний вечер, но при мысли об этом его каждый раз захлестывала волна ярости. И он не удержался, чтобы не упомянуть о ее неприличном поведении, хотя прекрасно знал, что Талли будет защищаться. «Так хотела Кейт».Это его и разозлило. Талли продолжала оправдываться, но он резко оборвал ее:

– Сегодня мы улетаем на Кауаи.

– Что?

– Нам нужно какое-то время побыть всем вместе. Ты сама говорила. Рейс в два, «Гавайскими авиалиниями».

– Времени на сборы немного.

– Да. – Его самого это уже волновало. – Мне нужно идти. – Она продолжала что-то говорить, спрашивать насчет погоды, но Джонни уже отключил телефон.

В этот будний день октября две тысячи шестого года в международном аэропорту Сиэтл – Такома было на удивление многолюдно. Они приехали рано, чтобы подвезти Шона, брата Кейт, который возвращался домой.

У стойки самообслуживания Джонни взял посадочные талоны и посмотрел на детей, у каждого из которых в руке был электронный прибор. Мара отправляла эсэмэски со своего нового мобильника. Джонни понятия не имел, с кем она переписывается; впрочем, ему было безразлично. Это Кейт хотела, чтобы у шестнадцатилетней дочери был мобильный телефон.

– Я волнуюсь начет Мары, – сказала Марджи, подходя к стойке.

– По всей видимости, я гублю ее жизнь, забирая с собой на Кауаи.

– Тсс, – шикнула на него Марджи. – Родители определяют жизнь шестнадцатилетней дочери, и это совершенно естественно. Меня беспокоит другое. Думаю, она жалеет о том, как вела себя с матерью. Обычно дети перерастают этот период, но если мама умирает…

Позади них пневматические двери аэропорта с шипением распахнулись, и внутрь влетела Талли – сарафан, нелепые босоножки на высоких каблуках и широкополая белая шляпа. За собой она тащила большую сумку от Луи Виттона.

Тяжело дыша, Талли остановилась перед ними.

– Что? В чем дело? Я успела, – если не перепутала время.

Джонни вытаращил глаза. Что, черт возьми, она тут делает? Марджи что-то пробормотала и покачала головой.

– Талли! – обрадованно вскрикнула Мара. – Слава богу!

Джонни взял Талли под руку и отвел в сторону.

– Я не приглашал тебя в это путешествие, Тал. Только мы вчетвером. У меня и в мыслях не было, что ты подумаешь…

– О… – Голос Талли был еле слышным, чуть громче шепота. Он видел, как ей больно. – Ты сказал «мы». Я думала, это и ко мне относится.

Джонни знал, как часто ее бросали, в том числе ее мать, но в данный момент у него не было сил переживать за Талли Харт. Он не знает, что делать с собственной жизнью, и теперь способен думать только о детях и о том, что нужно держать себя в руках. Пробормотав что-то неразборчивое, он отвернулся.

– Пошли, ребята, – хрипло сказал Джонни, дав детям несколько минут, чтобы попрощаться с Талли. Потом обнял родителей Кейт и прошептал: – До свидания.

– Пусть Талли поедет с нами, – захныкала Мара. – Пожалуйста…

Джонни молча шел вперед. Ничего другого он придумать не мог.

Следующие шесть часов, в воздухе и в аэропорту Гонолулу, дочь полностью игнорировала Джонни. В самолете она отказалась от еды, не смотрела фильм и не читала. Мара сидела через проход от него и мальчиков, качая головой в такт музыке, которую он не мог слышать.

Он был обязан убедить ее, что она не одинока – несмотря ни на что. Сделать так, чтобы она поняла: отец всегда рядом, и они по-прежнему семья, хоть эта конструкция теперь кажется шаткой.

Но важно правильно выбрать время. С девочками-подростками нужно тщательно выбирать момент, когда ты протягиваешь им руку – в противном случае можно на месте руки обнаружить окровавленный обрубок.

Они приземлились в Кауаи в четыре часа дня по местному времени, но у всех было такое чувство, что путешествие продолжалось несколько дней. Джонни ступил на трап вслед за мальчиками. Еще недавно он услышал бы их смех; теперь сыновья шли молча.

Он поравнялся с Марой:

– Эй!

– Что?

– Разве отец не имеет права сказать «эй» собственной дочери?

Она закатила глаза и, не ответив, пошла дальше.

Они миновали зону выдачи багажа, где женщины в свободных ярких платьях дарили гирлянды из пурпурных и белых цветов всем, кто приходил за своими вещами.

На улице ярко светило солнце. Ограда автостоянки была увита розовыми бугенвиллеями. Через десять минут они уже сидели в серебристом кабриолете «мустанг» и двигались на север по единственному шоссе на острове. Остановившись у магазина «Сейфуэй», они закупили продукты и снова погрузились в машину.

Справа тянулся бесконечный пляж с золотистым песком, обрамленным скалами из черной лавы и синими волнами. По мере продвижения на север растительность становилась более сочной, зеленой.

– Как здесь красиво, – сказал Джонни Маре, которая, сгорбившись, сидела рядом с ним на пассажирском сиденье и не отрывала взгляда от телефона. Писала эсэмэски.

– Да, – кивнула она, не поднимая головы.