Светлое будущее - [28]
Работа авторского коллектива над книгой, подобной нашей, — это месяцы и годы напряженной жизни, о которой можно написать романы действительно пострашнее романов Достоевского и Бальзака. Десятки и сотни заседаний секторов, отдела, дирекции, групп, группок, активов, партбюро секторов, отдела, института... Сколько собраний, выступлений, докладных записок, отчетов, планов, индивидуальных и общих обязательств, доносов, анонимок... Телефонных звонков, личных встреч, групповых встреч, консультаций, приемов, заявлений, просьб... Добавьте к этому перемены во внешней и внутренней политике, перемены в руководстве, заседания Секретариата и Политбюро, Пленумы ЦК, совещания в ЦК, в горкоме, в Отделении, в президиуме... Интриги. Склоки. Слухи. Внимание со стороны конкурирующих организаций... Боже мой, если бы только кто подсчитал, сколько моральных, духовных и физических сил уходит на то, чтобы через пару лет (слишком быстро! это несерьезно!) собрать пухлую и рыхлую холуйски-бессодержательную рукопись и выдать ее на обсуждение в целом! Это пока еще на уровне отдела. А до этого — обсуждение статей и разделов по отдельности в секторах, педколлективах, комиссиях... Но вот рукопись перепечатана в нескольких экземплярах и сдана для обсуждения в дирекцию и на ученый совет (теперь объединили, а раньше дважды обсуждали — на совете и на дирекции). И все эти титанические усилия потрачены на то, чтобы выдать очередного пухлого кандидата в макулатуру. Да такую муть я один с парой помощников (один — научный, один — технический) мог бы накатать от силы за полгода. Но это невозможно, ибо это не соответствует советским принципам коллективного труда. К тому же если один, так и получше можно написать. Слава! Положение! Нет, это недопустимо. А что будут делать остальные?! Вот будешь академиком, займешь пост повыше, тогда и пиши сам. Тогда все равно будет ясно всем, что либо тебе написали другие, либо ты написал пустую болтовню (как академик Блудов, печатающий одну и ту же трепотню о Менделееве по три раза в год под разными названиями), либо то и другое. Это нормально будет. А пока изволь руководить дружным творческим коллективом.
Вы думаете, это уже все? О нет! Еще предстоит издательство. Закрытие рецензии. Новые установки. Возврат рукописи на доработку. Замена кусков и авторов. Доделки. Переделки. Претензии редакторов всех рангов. Склоки в издательстве, в которые рукопись вовлекается как повод. В конце концов книга, конечно, выходит. И надо организовать рецензии. И ждать, не придерется ли кто- нибудь в соответствии с новыми веяниями, которые в свое время не мог предвидеть никто.
За каким же чертом, спрашивается, я надел этот хомут на свою шею? Во-первых, все равно взвалили бы, и то, что я проявил инициативу, очко в мою пользу. Во-вторых, какой-то хомут надо все равно надевать по плану, а этот полегче и повыгоднее, чем тот, который нам собиралась надеть дирекция. Опять-таки выигрыш. В-третьих, если я хочу иметь то, что имею, и если хочу большего, то я по своим качествам не располагаю иными средствами. Это — моя нормальная, привычная жизнь. Наконец, я делаю доброе дело. Да, да! Представьте себе! Как-то пустили слух, будто я ухожу на новую должность не то в ЦК, не то в Отделение, не то за границу. Так в наших кругах такое началось твориться, что мне даже немного стыдно стало. Целые делегации приходили и уговаривали не бросать «дело» и их всех. Некоторые даже обвиняли в предательстве: мол, они мне вверили свою судьбу, а я их бросаю на произвол васькиных! Все-таки есть разница между такими, как я (а их не так уж много), и такими, как Васькин (а их подавляющее большинство), т. е. между нами — «либералами» и ими — «мракобесами» («консерваторами», «реакционерами»). Все-таки идет в глубинах нашего общества какая-то серьезная борьба, отражающаяся в наших взаимоотношениях. Какая именно?
— Банальный вопрос, — сказал об этом как-то по другому поводу Антон. — Две традиционные тенденции — западническая и самобытная. Западническая немного мягче, ярче и веселее. Самобытная — жестче, серее, серьезнее (мрачнее). Обычно туг ссылаются на Китай, с одной стороны, и на Запад, с другой. Но эти две тенденции обе имманентны нашему строю жизни. Они в натуре людей. Я помню, когда я во время войны учился в авиационной школе, встал вопрос о собственной гауптвахте. О каком Западе и Китае могла тогда идти речь? Все, принимавшие участие в решении про-блемы и ее обсуждении, без всяких внешних влияний разделились на две враждебные группы — «курортников» и «каторжников». Заметь, никто не сомневался в том, что гауптвахта нужна. Спор шел лишь о том, какой вид она должна иметь.
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
В связи с тем, что проспект Строителей решили превратить в правительственную трассу (он вел прямо в загородные дворцы высшего начальства), весь грузовой и общественный транспорт пустили по проспекту Марксизма-Ленинизма. Поскольку Лозунг мешал движению, пришлось сломать несколько старинных зданий и одну церквушку XV века. Церквушка, черт с ней, все равно она и так развалилась бы. А вот дома жалко. Один из них был великолепный особняк купца Бегемотова, который в свое время сочувствовал большевикам и покровительствовал художникам-модернистам. Сделали подземный переход для пешеходов. Во время этой реконструкции площади Лозунг завалили строительным хламом и забыли о нем. Пенсионеры написали новое письмо во все газеты. Устроили субботник. Территорию Лозунга очистили от хлама. Забор пока решили оставить на всякий случай, хотя добираться до Лозунга теперь стало трудно, и морально неустойчивые элементы общества перенесли свои главные сборища на пустырь ближе к проспекту Строителей, так что на территории Лозунга стало свободнее. Жители города и приезжие гости получили возможность снова любоваться прекрасным зрелищем Лозунга. Как написали в газетах, трудящиеся получили новый подарок к празднику.
Эту книгу с полным правом можно назвать введением в теорию современного западного общества (ее развитием стали труды «Глобальный человейник», «На пути к сверхобществу», «Логическая социология»). Исследование представляет собой применение разработанной автором книги логики и методологии социальной науки к исследованию феномена, который он характеризует как западнизм. Этим термином А.А. Зиновьев (1922–2006) обозначает не совокупность определенных стран, которые принято называть западными, а тот социальный строй, который сложился в них во второй половине ХХ века.
Александр Зиновьев - ученый, мыслитель, художник, поэт, автор пророческих "Зияющих высот", впервые опубликованных в Швейцарии в 1976 году. Этот "социологический", по словам писателя, роман, хлестко и беспощадно обличающий пороки советского общества, принес ему ошеломляющую, сенсационную известность. Яркая, искренняя, совершенно "особенная" книга, соединившая в себе и научный трактат, и незаурядное литературное произведение, почти сразу была переведена более чем на двадцать иностранных языков.
В книге рассматривается превращение общества «западоидов» (термин Зиновьева) в один глобальный «человейник». Как изменится жизнь людей, их жизненные установки, их взаимоотношения друг с другом и окружающим миром.Книга о будущем, в которой в первую очередь говорится не об изменении технического аспекта, а о изменении аспекта социального.
В книге выдающегося русского ученого, мыслителя А.А. Зиновьева (1922–2006) дано систематизированное изложение методологических и логических основ его социологической теории. В работе формулируются категории и принципы разработанной им методологии, обеспечивающей научную достоверность и логическую строгость социологических исследований, вводятся базовые понятия его социологии, выявляются законы функционирования и развития социальных объектов и социальных систем. На этой основе строятся теории двух реально возникших в современной истории направлений, типов эволюции человечества – теория коммунизма и теория западнизма.
Зиновьев Александр Александрович — известный русский литератор и философ, в недавнем прошлом диссидент, многие годы проживший на Западе, издавший там ряд книг, в которых подверг жесткой критике советский режим: «Зияющие высоты», «Коммунизм как реальность», «Кризис коммунизма», «Русская судьба», «Русский эксперимент». Там же в 70-е годы вышла и его книга о Сталине. Где автор повествует о своем, личном «сложном отношении» к великому вождю. Кратко ее содержание и смысл можно определить как «любовь-ненависть».
Мы публикуем полную расшифровку лекции философа, логика, социального мыслителя, профессора МГУ Александра Зиновьева, прочитанной 16 сентября 2005 года в клубе "Улица ОГИ" в рамках проекта “Публичные лекции “Полит.ру”.Александр Александрович Зиновьев – один из крупнейших отечественных мыслителей ХХ века, автор социальных бестселлеров "Зияющие высоты", "Homo Soveticus". Александр Зиновьев родился в 1922 году в Костромской области в многодетной крестьянской семье. В 1939 году поступил в московский Институт философии, литературы и истории.
Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.
Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.
В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.