Светло, синё, разнообразно… - [73]

Шрифт
Интервал
Ну а потом
Обратно!

Ты только посмотри!

Проносятся стрекозы
Над синей водой,
Коровы и козы
Повысили надой,
Нахальные субъекты
Чужую рвут сирень —
А ты все строишь планы,
прогнозы,
проекты
На завтрашний день!
Тебе от нудной сутолоки
Нету житья,
Заботы, словно судороги,
Скрючили тебя —
Брось ты суетиться,
Очки свои протри:
Ведь вон же что творится,
Ты только посмотри:
Козе таскает розы
Веселый козел,
За речкой паровозы
Играют в волейбол,
Проносятся стрекозы
Над синей водой —
Ты погляди,
Потом иди
Прогнозы строй!

Точка, точка, запятая

Точка, точка, запятая —
Вышла рожица кривая.
Ручки, ножки, огуречик, —
Получился человечек!
Что увидят эти точки,
Что построят эти ручки,
Далеко ли эти ножки
Уведут его,
Как он будет жить на свете —
Мы за это не в ответе:
Мы его нарисовали,
Только и всего!
«Что вы, что вы! Очень важно,
Чтобы вырос он отважным,
Сам сумел найти дорогу,
Вычислить разбег.
Это трудно, это сложно,
Но иначе невозможно:
Только так из человечка
Выйдет человек!»
Впрочем, знают даже дети,
Как прожить на белом свете,
Легче этого вопроса
Нету ничего!
Просто надо быть правдивым,
Благородным, справедливым,
умным,
честным,
сильным,
добрым —
Только и всего!
Как все просто удается
На словах и на бумаге,
Как легко на гладкой карте
Стрелку начертить!
Но потом идти придется
Через горы и овраги…
Так что прежде, человечек,
Выучись ходить!

Девочка на шаре

Девочка на шаре
В голубом трико,
Девочка на шаре
Так стоит легко!
Словно на поляне
В зеленом лесу,
Словно держит воздух
Ее на весу!
Даже непохоже,
Что по временам
Ей бывает тоже
Грустно, как и нам:
Неудачный вечер…
Дождливый рассвет…
Неужели тоже?
А кажется – нет!
Шар скользит, качается,
Упасть недолго —
А она стоит, смеется,
Ей удобно!
Словно нет на свете
Грусти и печали,
Словно все мы дети
На прекрасном шаре!
Еще от автора Юлий Черсанович Ким
И я там был

Удостоившись в 2015 году Российской национальной премии «Поэт», Юлий Ким вспомнил о прозе – и подготовил для издательства «Время» очередную книгу своей авторской серии. Четыре предыдущие томика – «Моя матушка Россия» (2003), «Однажды Михайлов» (2004), «Стихи и песни» (2007), «Светло, синё, разнообразно» (2013) – представили его как иронического барда, лирического поэта, сценариста, драматурга… И вот теперь художественная проза, смешанная, как это всегда и бывает у Кима, с воспоминаниями о родных его сердцу местах и близких людях.

Рекомендуем почитать
Свет в окне

Новый роман Елены Катишонок продолжает дилогию «Жили-были старик со старухой» и «Против часовой стрелки». В том же старом городе живут потомки Ивановых. Странным образом судьбы героев пересекаются в Старом Доме из романа «Когда уходит человек», и в настоящее властно и неизбежно вклинивается прошлое. Вторая мировая война глазами девушки-остарбайтера; жестокая борьба в науке, которую помнит чудак-литературовед; старая политическая игра, приводящая человека в сумасшедший дом… «Свет в окне» – роман о любви и горечи.

Против часовой стрелки

Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.

Жили-были старик со старухой

Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.

Любовь и голуби

Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)