Светлая смерть во Владимире - [4]

— А! И ты, получается, увлекаешься фантастикой? — проговорил Игорь Исаич, войдя в комнату. Он нес, прижимая к груди, несколько бутылок и коробку с печеньем. — В буфете абсолютнейшая пустота. Вакуум.

— Однако этот вакуум ты едва доволок до номера? — улыбнулась Вера. — И напрасно. Я сейчас же уйду.

— Зачем же тогда зашла?

Он разлил чернильного цвета вино, и они выпили.

— За встречу, что ли?

Она внимательно смотрела на него. На языке вертелся вопрос, но задавать его было неловко. И все же она решилась.

— Хотела тебя спросить… у тебя все в порядке?

— Все, — насторожился Игорь. — А что?

— Да ничего, просто мне показалось, что ты озабочен, огорчен чем-то. Может, я ошибаюсь…

Игорь покачал головой. Вино помогло ему преодолеть свою постоянную настороженность.

— Ты, Вер, как всегда смотришь в корень. Ничто от тебя не скроешь. Дома у меня все в порядке. И с же-ной, и с детьми. Хотя с женой известно какой порядок — он то и дело превращается в беспорядок. А с детьми все о’кей. Они меня не огорчают. Я тоже стараюсь не огорчать. Но…

Он обтер губы конфетной оберткой.

— Непорядок со мной, а не с домашними. Тут одна история вышла. Правда, не история, а так… гнуснятинка, мелочь какая-то…

Игорь замолк. Вздохнул.

— Да, да, вышла история. Да какая история, так бред, блажь, а вот поди ж ты, никак не могу с ней справиться. Даже рассказывать неудобно. Год назад я пошутил. Точнее, не один я… Но ничего в этой шутке не было плохого, и тем не менее потом все пошло наперекос. У нас в институте есть вычислительный центр, ВЦ, это сейчас модно. А в вычислительном центре работают мои друзья, и однажды по моей просьбе они ввели в машину программу, содержащую все известные данные обо мне. Я попросил машину ответить на вопрос, когда отойду в вечность. И она ответила…

Вера раскрыла глаза.

— Правда? Ой как интересно!

Игорь Исаич хмыкнул.

— Погоди, интересное будет дальше. Дело в том, что машина сказала, когда я умру, точно, в какой день и час. И назвала приблизительно, разумеется, место…

Вера смущенно молчала и во все глаза смотрела на Игоря. Она не знала, как следует сейчас вести себя.

— Понимаешь, — сказал Игорь Исаич, — все это было шуткой. И друзья мои хихикали, и я посмеивался. Но вот уже когда машина перерабатывала мои данные, так сказать, переваривала мою жизнь, мне что-то почудилось. Я даже не знаю, откуда это пришло и к кому первому. Ко мне ли, к друзьям? На секунду стало мне не-хорошо, очень нехорошо. Душевная тошнота какая-то проявилась в тот момент. Захотелось прекратить происходящее. Зачем, мол, не надо, назад, но было поздно! И все поняли, что поздно. Аркадий, мой приятель, программист, тот даже чуть побледнел. Но они смеялись. И я смеялся. Это был затянувшийся смех, без надобности. Не очень принужденный, но и не очень нужный…

— Ты испугался?

— Да, может быть. Даже наверное. Но совсем чуточку, какое-то короткое мгновение. Потом все прошло, и мы уже смеялись от души. Хотя тень эта осталась. В памяти осталась. Все запомнили, что она была.

— Что сказала машина?

Игорь Исаич саркастически улыбнулся.

— Прыткая ты очень. Нетерпеливая. Все вы такие. Куда ты рвешься? Вот скажу сейчас слово — и вся твоя спокойная жизнь кувырком. Понимаешь?

Он выжидательно и отчужденно заглянул ей в лицо. Вера ощутила холодок, точно встала над обрывом или вышла на крохотный балкончик двенадцатого этажа. Она прищурилась насмешливо.

Ты меня не пугай: у меня сердце больное. Волноваться вредно…

— Если сердце не в порядке, тогда и разговаривать незачем. К чему тебе лишние расстройства?

— Нет уж, раз начал, досказывай. Чего тебе напророчила эта дурацкая машина?

— Она не дурацкая, — нахмурился Игорь Исаич. — В том-то и дело, что не дурацкая… Я провел с ней там немало часов. Должен сказать, она оставляет прекрасное впечатление. Во сто раз лучше иного человека. Умнее, сообразительнее, правдивее, честнее, наконец!

— Ты что-то, Игорь, того…

— Не того, а именно так! — горячо сказал Игорь Исаич. — В эту машину можно было бы влюбиться, имей она соответствующую внешность. А что касается меня, то здесь ничего не поделаешь: машина была прав-дива, и только. Она сказала все, что должна была сказать.

— И все же, Игорь Исаич?

— Аркадий уставился на дисплей и глаза вытаращил. Ответ и ему показался диким. Правда, сперва все засмеялись, особенно при появлении начала фразы.

— Господи, какой же ты… — не удержалась Вера.

— Никакой. Ты слушай. Там было… «Бойся маленьких черненьких старух! Коль не одолеешь свою мни-тельность, то при участии близких друзей убьешь себя и подругу свою на улице столицы…» и дальше шла дата и час.

— Когда?

— Завтра, в шестнадцать пятнадцать.

Они помолчали. Вера сидела напряженно и неловко. Господи, какая чушь! Да полно, не шутит ли он…

— Ты только не говори мне ничего, — хрипловато сказал Игорь, — я уже все сказал себе за этот год, понимаешь?

— Повтори предсказание.

— Бойся маленьких черненьких старух! Коль не одолеешь свою мнительность, то при участии близких друзей убьешь себя и подругу свою на улице столицы. 17 сентября 81 года в шестнадцать пятнадцать.

— Сегодня шестнадцатое сентября, — сказала Вера.