Свет за облаками - [37]

— Называй меня Левап, — сказала душа. — Ведь я есть ты, только с другого конца. Мы с тобой — в Стране Духа.

Они спускались по каменной лестнице с зелёного холма. Всё здесь — и трава, и деревья, и птицы, и даже сама земля — было немного прозрачным и чуть-чуть светящимся. Вскоре показались дома, и они очутились в центре какого-то города, напротив ратуши. Они сели на лавочку и стали наблюдать за прохожими.

— Это придворные короля Му, — сказал Левап. — Они ждут, когда пробьёт восемь часов. Тогда у них начнётся рабочий день, и они ринутся внутрь. — И он указал на широкие дубовые двери ратуши.

Огромные часы с фигурными стрелками наверху здания и правда скоро начали бить. Но их бой почему-то был точь-в-точь похож на звон Пашиного будильника и так же внезапно прервался. Левап вскочил.

— Пора на работу! — закричал он и побежал куда-то. Павел едва за ним поспевал.

Вскоре они пришли к мрачному подвалу, из которого несло сыростью и плесенью, и Левап первым полез внутрь.

— Здесь работают простые души, вроде меня, — объяснял он Павлу, пока толстый надзиратель засовывал ему в вену шприц.

— Это кто такой? — спросил надзиратель, указывая на Павла.

— Это мой хозяин, господин Себ! — сказал Левап.

— Тогда ему двойную дозу! — зарычал надзиратель и схватил Павла за руку.

— Что он нам колет? — зашептал молодой человек, морщась от боли.

— Допинг. Кофеин, — объяснил Левап. — Сейчас ещё жрать заставят.

И точно, их накормили до отвала какой-то отвратительной пищей. Впрочем, пища была самая обычная: чипсы, шоколадные батончики, орешки, творожные сырки, конфеты. Но у Паши сразу же заболел живот и появилась неприятная отрыжка.

— Теперь — читать! — сказал Левап.

Мрачный, тускло освещённый зал был доверху забит журналами для тинейджеров. Попадались там и «Плейбои», которые были немного поприличнее.

Когда у Павла уже порядком заболела голова и повсюду стали мерещиться голые женщины, их повели слушать музыку. Кругом была куча надзирателей, и увильнуть от работы не было никакой возможности. Их оглушили дикие вопли, несущиеся из огромных динамиков. Причём из каждого динамика звучала своя собственная запись, и в этой какофонии ничего невозможно было разобрать.

Потом их заставили играть в компьютерные игры и просматривать всякую похабщину в Интернете.

— Что поделаешь, работа такая! — вздохнул Левап. — Мне бы на солнышко, по травке побегать, в церковь зайти. А приходится целый день…

В этот момент музыка стихла, и несколько сотен душ были выгнаны на улицу, на грязный двор.

— Едет сам министр Херг, — зашептались в толпе.

Подъехал чёрный лимузин, и из него вылез ужасный темнолицый человек (а может, и не человек). У него были глаза убийцы — подлые, мрачные, неподвижные. Его тело не светилось, а, наоборот, сгущало в себе тьму. Души выстроились в ряд, а министр с кривою ухмылкой принялся прогуливаться вдоль него, поглядывая на рабочих, как на свою собственность. Вдруг он резко остановился и пристально посмотрел на одну молодую душу. Та начала съёживаться под взглядом Херга, а потом вдруг забилась в истерике и истошно заорала.

— Я не хочу больше жить! — кричала душа. — Отвезите меня в Башню Смерти! Сбросьте меня вниз, и я разобьюсь на тысячи стёкол!

— Ну, насчёт стёкол это ты, братец, загнул, — глухо проговорил министр. Речь у него была размеренная, без интонаций. — А в остальном… Чем смогу, помогу. Полезай в лимузин.

И тут Павел с ужасом узнал в этом рабочем душу своего одноклассника Вадима. («Значит, зовут её Мидав», — подумал он.) Последнее время Вадим любил говорить о самоубийстве и уже неделю не появлялся в школе.

Павел кинулся к душе, схватил её за руку и начал уговаривать остаться. Мидав стоял, опустив плечи, и, казалось, не слышал его. Херг не вмешивался, молчал и криво ухмылялся. Потом министр схватил Пашу за подбородок и пристально посмотрел ему в глаза.

— Ты тоже хочешь поехать с нами, — то ли спросил, то ли заявил он. Павел похолодел и оцепенел. Ему представилось, как он залезает в роскошный автомобиль, как поднимается в великолепном лифте на вершину Башни Смерти, как весёлым солнечным утром он прыгает вниз и разбивается на… Ну, в общем, разбивается. Что может быть чудеснее?!

Он уже сделал шаг к машине, но тут подбежал Левап и оттащил своего хозяина в сторону. Как только их взгляды разошлись, Павел перестал подчиняться воле министра. Очевидно, тот хорошо владел искусством гипноза.

— В другой раз, мальчик, — сказал Херг ему вслед.

Через минуту хлопнула дверца лимузина, и министр уехал, увозя с собой несчастного Мидава. Тут зазвенели часы на ратуше, и рабочий день закончился.

— Мы должны как-то спасти Вадима! — горячо заговорил Павел. — Ведь если его душа разобьётся…

— Он умрёт, — закончил за него Левап. — В твоём мире это не обязательно будет самоубийство. Может, сердечный приступ или инсульт. Машина собьёт… Человек может умереть от тоски, от безысходности. Обычное дело…

— Мы проникнем в Башню Смерти и освободим его душу!

— Бесполезно. Ты же видел, Мидав сам хочет умереть. Да Башня Смерти и не охраняется, зачем в неё проникать ? Любой может зайти и выйти, когда захочется.

— Но Херг загипнотизировал его!