Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней - [21]
Духовное неповиновение тогда, как вспоминали очевидцы, «рожном стояло».
Из двух, заключенных один в другом, периметров составлено здание Валаамского Спасо-Преображенского монастыря…
Внутренний возвели еще при отце Назарии, внешний достраивали уже на памяти Дамаскина, в игуменство Иннокентия…
Но и двойные стены не всегда защищают от бурь. Порою кажется, что всеми ладожскими ветрами продут двор монастыря. И странно, но иногда, здесь, внутри двух прямоугольников, ветер сильнее, чем на озерном берегу…
И никогда, ни в пустыньке, ни на скиту Всех Святых, не дули Дамаскину такие сильные ветры. И не отвернуться, не спрятаться было от них, надо было вести монастырь сквозь все бури.
«Господь не дал жезла грешных на жребий праведного, – говорит монастырская биография Дамаскина. – Господь видимо благословил труды его великие… Первее всего, приняв жезл правления, о. Дамаскин обратил свое внимание и старание на приведение в добрый порядок внутреннего монастырского духовного строя жизни и, как мудрый ловец, с самого начала наметил верно стрелу к назначенной цели, не вдруг напрягал лук, но исподволь, чтобы не оборвалась тетива и не сломался бы. Постепенно, но неуклонно и неустанно начал о. Дамаскин восстанавливать прежнее внутреннее благоустройство, сообщенное монастырю еще в 1787 году о. игуменом Назарием – старцем великой духовной опытности и мудрости, и достиг своей цели, привел обитель в самое цветущее состояние. Братство ея возросло, нравственные силы ея развились, во внутреннюю жизнь ея вдохнут был божественный огонь истинного подвижничества».
Эта лестная характеристика подтверждается цифрами и фактами. Неуклонно росла при Дамаскине численность обители. Уже в 1852 году она составляла 172 человека. В 1868 году – 234 человека, в 1881 году, году кончины Дамаскина, – 263 человека.
При этом подчеркнем сразу, что Дамаскин гораздо более сил уделял тому, чтобы не пропустить в монастырь нежелательных людей, чем привлечению будущих иноков.
Но это ведь одно и то же.
Дамаскин ясно понимал, что удаление из монастыря подначальных и служит привлечению в него тех, кто действительно хочет найти путь спасения…
«Они (подначальные. – Н.К.) как адская, неистощимая картечь, помещаемая между дивными звеньями золотой монашеской цепи, потрясательными взрывами расторгают эту небесную цепь, – и ужасающим треском далеко оглашают окрестности».
Снова и снова повторяет Дамаскин, что на монашество «восстают плотолюбивые протестанты. В монашестве они ищут грязных сторон, на монашество изливают они свою фанатическую злобу. Всякий монастырский человек с длинными волосами и с кожаным поясом – для них уже монах, проступки такого лица они вменяют монашеству. И как часто омерзительно грязны, поразительно скорбны бывают поступки этих лиц, – и они пластами ложатся на славу Церкви Православной, – православное монашество».
«От этого народа, Батюшка, ожидать хорошего решительно ничего нельзя. Образ мыслей у них самый развращенный, язык в высшей степени ядовит, и они здесь имеют полную возможность беседовать с братиею и посетителями, – и страшный яд у них разливается по всем концам России, ибо отовсюду приезжают богомольцы на Валаам».
Удивительно точно перекликаются эти прошения Дамаскина с уже упоминавшимся нами письмом преподобного Амвросия Оптинского, печалившегося, что где ни начни духовное лицо открыто проповедовать, что вне Православной Церкви нет спасения, сановитые иноверцы оскорбятся. От такого положения русское православное духовенство и получило как бы навык и укоренившееся свойство говорить об этом предмете уклончиво…
Перекличка тут, прежде всего, в сходности оценки положения, в котором оказалась Русская Православная Церковь после реформ, осуществленных первыми Романовыми, и в стремлении насколько возможно исправить это положение…
Конечно, можно рассуждать, что Петр I и его последователи, превращая монастыри в психлечебницы, инвалидные дома и тюрьмы, преследовали лишь утилитарные цели, хотели, чтобы монастыри приносили практическую пользу государству… Но как можно не замечать, что возлагаемые на монастыри дополнительные, совершенно не свойственные им обязанности, позорят Русскую Православную Церковь? Впрочем, разве не позором Церкви была отмена Петром I, тайны исповеди, или приказ его внука, Петра III – не считать за грех отступления от седьмой заповеди…
Дамаскин приводит поразительный пример…
Отставной флота лейтенант Николай Киреев самым оскорбительным образом поносит монашеский сан, насильно врывается в кельи посетителей, учит разнообразному злу новоначальных, а тех, кто уклоняется от общения с ним, грозится зарезать. В трапезной самовольно садится на настоятельское место и площадной бранью поносит настоятеля, устраивает драки во время церковной службы…
Конечно же, освободиться от таких «насельников» монастырю было необходимо.
И Дамаскину удалось достичь этого…
Бесчисленные жалобы обрушились на Дамаскина, когда он начал свою настоятельскую деятельность. Объяснения по поводу их поначалу определяли переписку Дамаскина. Польза от объяснений лишь в одном – мы ясно представляем сейчас, как жил валаамский игумен, как была устроена им монастырская жизнь…
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
В книгу известного русского писателя Николая Коняева включены жизнеописания русских святых – от равноапостольной княгини Ольги до убиенного в Чечне мученика-воина Евгения. Их судьбы неразрывно вплетены в духовную историю России. Наше время – время духовного возрождения страны, поэтому фигуры великих русских подвижников, которые служили и служат нам нравственным ориентиром в вечно меняющемся мире, вызывают сегодня особое внимание и уважение.