Свет в твоем окне - [19]

— Ужас!

— Ладно, не буду пугать, только это правда. Так мы жили у знаменитой Ходынки. Наших домов уже нет, их снесли, однако, когда я бываю в том районе, мне всегда грустно. Интересно, как живется там нынешним жильцам? Лучше расскажу забавный случай. В доме напротив занимал квартиру сапожник. Мы с мамой бегали к нему заказывать ботики и туфли, и шил он их, надо заметить, великолепно. Но на самом деле был он не сапожник, а генерал, бывший кавалерист. Жил он в одиночестве в огромной пятикомнатной, абсолютно пустой квартире. Единственной ценностью в этой квартире был его большой, во всю стену, портрет, где он запечатлен во всей своей кавалерийской красе. Потому что пил он как сапожник и запомнился мне в неизменной синей майке и кожаном фартуке. — Она улыбнулась рассеянной, далекой улыбкой и добавила: — В этом же доме жил отец Никиты, мой будущий муж. Странно, что мы выросли вместе в одном дворе, а заметили друг друга, только когда нам было около двадцати. Мы поженились, уехали под Новгород, но Никита родился в Москве, он еще должен помнить наш двор.

В тот вечер Алисе все-таки удалось уговорить Богатыреву написать две маленькие заметки: поделиться рецептом одного фирменного пирога и вспомнить историю старого московского двора. К удовольствию Алисы и радости Ксении Александровны, читатели по достоинству оценили новый материал, и незаметно для себя Ксения Александровна увлеклась работой в газете. Вскоре она стала ведущей двух рубрик: «Уютный дом» и «Сладкая жизнь». Ее дельные советы и редкая задушевность разговора с читателями были замечены.

— У мамы удивительный дар, — кивал Никита в ответ на восторженные эпитеты Алисы. — На балконе цветы и зелень вырастают пышными и крепкими, скатерти вышиты оригинальными орнаментами, гости всегда получают конверты с шутливыми пожеланиями или маленькие подарки, запеченные в пирожках, вот и статьи стали получаться замечательными.

— Ты знаешь, — призналась Алиса, — когда я впервые пришла к вам, я даже не поверила своим глазам. Ваша квартира была точной копией того чудесного теплого дома, который я выдумала себе когда-то!

— Да, — согласился Никита, — я ни за что не променял бы свой дом, не стены, не бетонную коробку, а именно дом, на что-то другое — загородный особняк, шикарную новую квартиру.

— И ты прав! — кивнула Алиса. — Это настоящая тема для статьи «Что делает обычную бетонную коробку настоящим домом». Как тебе название статьи?

Название статьи Никита одобрил.

Никита

Единственное, что не укладывалось в рамки сложившихся дружеских отношений, — это быстрые взгляды карих глаз Никиты, которые время от времени Алиса ловила на себе. Ксения Александровна, видимо, тоже заметила новое отношение сына к Алисе, но тактично не вмешивалась, предоставив событиям возможность развиваться своим чередом.

— Ксения Александровна, расскажите мне о Никите, — однажды попросила Алиса. — Я ведь фактически ничего о нем не знаю! Какой он?

Ксения Александровна рассеянно улыбнулась:

— Какой? Сначала это был тихий домашний ребенок, отличник. Потом с пятого класса моего тихоню как подменили — что ни день, то драка; появились двойки по поведению; меня стали вызывать к директору. Оказывается, Никита объявил себя вторым Робин Гудом и встал на защиту слабых. На уроках он дерзил учителям, задавал каверзные вопросы, любил ставить их в тупик. Потом он просто ушел на улицу — завел компанию, стал играть на гитаре. Я ужасно переживала, писала длинные письма его отцу, что мне одной не справиться с буйным, непослушным подростком, когда у него переходный период. А потом все как-то незаметно наладилось. Никита снова почувствовал интерес к наукам, начал заниматься, поступил в институт, стал играть в институтской команде в волейбол, был капитаном команды КВН. Он очень остроумный, умеет рассмешить. Увлекался живописью, музыкой, много читал. Он любил шумные компании, праздники. Самым большим счастьем для меня было, когда Никита оставался дома, со мной.

— Из этого можно сделать вывод, что дома он бывал не часто, — вставила Алиса.

— Да, не часто. Однако после гибели отца он совершенно изменился. Я почти год жила как под водой — ничего не видела, не слышала, все делала автоматически. Ему пришлось стать главой семьи. Для Никиты тот год тоже не прошел даром: жизнь в нем словно замедлилась, он стал уравновешенным, спокойным, иногда даже медлительным.

— А его жена?.. — отважно спросила Алиса и смутилась.

Богатырева покачала головой:

— Никита был сильно увлечен, страстно влюблен, если хотите. Инна была красива нереальной, фантастической красотой. От нее всегда исходили волны опасности, как от ядовитого цветка, который привлекает своим запахом и цветом насекомых, а потом убивает их. Высшей ценностью для Инны была только она сама. Она была неглупа, неплохо воспитана, работала референтом в итальянской фирме. После полугодовой стажировки в Италии она объявила, что ей срочно нужен развод. Честно говоря, я ожидала, что брак Никиты закончится катастрофой. Он был глубоко уязвлен, хотя старался не показывать этого. Он спокоен, уравновешен, весел, но пламя, которое всегда угадывалось в нем, по-прежнему бушует где-то глубоко внутри, может, даже с большей силой. Я вижу, что сейчас в его душе идет какая-то скрытая работа, и я немного боюсь этого.