Свет – в каждый дом - [2]
Знаешь, что мне кажется? сказала Джеки, пока мы смотрели, как женщина в платке удаляется от нас через площадь. Мне кажется, она, бедняжка, очень одинокий человек.
Мне не хотелось отставать в высшем понимании чувств. Да, сказала я, да, и к тому же очень несчастный.
Мы с мудрым видом закивали. Подошел автобус. Мы погрузили свои рюкзаки, автобус объехал колонну Нельсона, и тут мы увидели в окно автобуса ту самую женщину в платке, она высунулась из окна машины, а за ней в машине сидел мужчина с густой черной бородой. Мужчина был такой огромный, выглядел так угрожающе, занимал почти все заднее сиденье. Она сверкнула на нас взглядом из окна, а когда автобус отъезжал, мы успели увидеть, как мужчина выбрался с заднего сиденья машины и бегом бросился к водительскому месту.
Они держались за автобусом всю дорогу, пока мы ехали по городу, а потом всю дорогу по шоссе. Мы смотрели на них в заднее окно; мы видели внизу их лица, искаженные стеклом и светом, каждые несколько ярдов, под каждым фонарем. Спустя три четверти часа мы уже не знали точно, едут ли они по-прежнему за нами; прямо за автобусом их больше не было. Когда автобус остановился выпустить нас на темной окраине деревни, где жила моя сестра, Джеки подошла к кабине и, задыхаясь от страха, рассказала водителю о людях, которые нас преследовали.
Ну и? сказал водитель. Он пожал плечами. Автобусная дверь с шипением захлопнулась, и мы остались одни на обочине.
Мы бросили наши рюкзаки, оставили их валяться. Мы спотыкаясь пробежали триста ярдов по главной дороге, неосвещенной до такой степени, что трава на обочине помнится мне черной. Мы нашли проход, ведущий на улицу сестры, а добравшись до ее дома, забарабанили в дверь и прямо с порога, сбиваясь, выпалили все про женщину с мужчиной. Пока мы пили чай и ели тосты, сидели, как в тумане, перед телевизором и смотрели «О чем пишут в газетах», муж сестры звонил в полицию, но по его голосу, доносящемуся из прихожей, по его смущенным пояснениям ясно было — он решил, что мы излишне драматизируем, а может, и просто сочиняем.
Ну вот, это первая часть рассказа. Я опускаю руку в воду и нащупываю под пеной посуду, стараясь не брать острые ножи за лезвие; даже сейчас это заставляет меня слегка встряхнуть головой, как если бы я проснулась, открыла глаза и обнаружила, что не могу как следует сфокусировать взгляд; даже сейчас, столько времени спустя, это нагоняет на меня ужас — то, что могло бы с нами произойти, окажись мы достаточно добрыми, или сговорчивыми, или глупыми, чтобы согласиться на предложение этой женщины пойти с ней в ее славную квартирку над «Мисс Селфридж».
Видишь ли, я вот что хочу сказать. Я верила, а где-то в глубине сознания и сейчас верю, что эта квартира существовала. Конечно, квартиры там никакой не было, а если и была, то наверняка не ее. Но все самое страшное, все то, чего я даже представить себе не могу, по-прежнему происходит в той уютной квартирке, над освещенными витринами и затемненным торговым залом: одежда, ряд за рядом, особые приметы 1979 года, все тихо, лишь время от времени по улице с ревом проезжают припозднившиеся машины.
И вот еще в чем дело: приехал в гости мой отец. Я тебе забыла сказать. Из-за него-то я и начала про все это думать. Да, сказал он мне за обедом в картинной галерее, а помнишь тот случай, когда вы с подружкой… как ее… стояли на остановке, а эта женщина пыталась вас заманить в машину?
Он там, в гостиной спит. Только что появился. Не знаю, сколько на этот раз пробудет. Сижу сегодня утром, читаю книгу, а тут он пришел, стоит на пороге. Да ладно тебе, говорит. Пошли. Давай сходим куда-нибудь. Могу я сводить тебя пообедать или не могу? Ты одна? А где же…? Ну и ладно. Пошли.
Когда я была маленькой, в художественную галерею его было не заманить под страхом смерти. Потом, уже побывав с ним там несколько раз, я поняла — он ходит туда специально, чтобы говорить вещи вроде: Ну, а это что такое? как называется? «Лицо женщины»? что-то непохоже, это собачий ужин, а не лицо женщины, или, может, она такая безобразная — в таком случае ей операцию надо сделать, эту, как ее, пластическую операцию, «Лицо женщины» — а это что у нее, нос? Да? Господи помилуй, я и то лучше смог бы, хоть рисовать не умею, уж лучше б ее я нарисовал. А это что? в чем тут идея? «Валун в комнате». Валун в комнате? это валун нарисован в комнате? А? Что-то этот художник напутал с размерами, с перспективой, ну как такой валун попал в такую комнату? ни за что он не мог туда попасть, валун этот, слишком большой, а комната слишком маленькая, он бы его в дверь ни за что не пропихнул, тут пришлось бы дом строить вокруг этого чертова валуна, чтоб такой здоровый валун запихнуть в эту комнату.
Раньше я, бывало, объясняла, долго и старательно, про кубизм, сюрреализм, модернизм и про то, что вещи можно видеть по-разному. Потом поняла, как бессмысленны мои поучения, и что он все равно не слушает. Теперь нам с ним ходить гораздо приятнее. Сегодня утром было замечательно. Мы обошли все залы, чтоб он мог говорить, а я — кивать и не слушать, а потом пошли в кафетерий при галерее.
Али Смит (р. 1962) — одна из самых модных английских писательниц — известна у себя на родине не только как романистка, но и как талантливый фотограф и журналистка. Уже первый ее сборник рассказов «Свободная любовь» («Free Love», 1995) удостоился премии за лучшую книгу года и премии Шотландского художественного совета. Затем последовали роман «Как» («Like», 1997) и сборник «Другие рассказы и другие рассказы» («Other Stories and Other Stories», 1999). Роман «Отель — мир» («Hotel World», 2001) номинировался на «Букер» 2001 года, а последний роман «Случайно» («Accidental», 2005), получивший одну из наиболее престижных английских литературных премий «Whitbread prize», — на «Букер» 2005 года.
Третья часть Сезонного цикла. Что объединяет Кэтрин Мэнсфилд, Чарли Чаплина, Шекспира, Бетховена, Рильке, прошлое, север, юг, запад, восток, мужчину, жалеющего о прошлом, и женщину, запертую в настоящем? Весна, великий соединитель. Во времена стен и границ Смит открывает двери. Во времена, зацикленные на прошлом, Смит рассказывает историю настоящего. Во времена обесценивания искусства Смит создает роман-метакомментарий об искусстве.
Суровая зима. Мир съеживается, все оголяется, то, что было ранее невидимым, становится видимым. То, что скрывалось, вспыхивает огнем. Али Смит воссоздает стремительно меняющийся мир, где корни бытия: смех, любовь, искусство — не всегда открыты нашему глазу. В эпоху постправды не только про-шлое, но и будущее кажутся не тем, чем есть. Зима — это сезон, который учит нас выживанию.
Али Смит (р. 1962) — одна из самых модных английских писательниц — известна у себя на родине не только как романистка, но и как талантливый фотограф и журналистка. Уже первый ее сборник рассказов «Свободная любовь» (Free Love, 1995) удостоился премии за лучшую книгу года и премии Шотландского художественного совета. Затем последовали роман «Как» (Like, 1997) и сборник «Другие рассказы и другие рассказы» (Other Stories and Other Stories, 1999). Роман «Отель — мир» (Hotel World, 2001) номинировался на «Букер» 2001 года, а последний роман «Случайно» («Accidental», 2005), получивший одну из наиболее престижных английских литературных премий «Whitbread prize», — на «Букер» 2005 года.Как разобраться в уникально изобретательном лабиринте совпадений, удач, упущенных и приобретенных связей? Что случается, когда ты наталкиваешься на Смерть в оживленной толпе вокзала? (Ты знаешь, кто это, потому что твой мобильный телефон смолкает, когда Смерть улыбается.) А если твоя возлюбленная влюбилась в дерево? Надо ли ее ревновать? Начиная с той женщины, которую преследует оркестр трубачей при всех регалиях, и вплоть до художницы, построившей семифутовую лодку из букинистических экземпляров романа «Великий Гэтсби», герои новелл Смит поразительны, обаятельны, сексуальны и необычайно сложны, как сама жизнь.
Али Смит (род. 1962) — одна из самых модных английских писательниц. Роман «Отель — мир» номинировался на «Букер» 2001 года.Странный, обескураживающий, но в то же время очень смешной роман Али Смит — это пропуск в шикарный мир отелей «Глобал». «Отель — мир» — книга о смерти, воспевающая жизнь, и книга о жизни, воспевающая смерть.
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
В книге публикуются русские волшебно фантастические сказки, записанные в разные годы, начиная с прошлого века и до наших дней, на территории Западной, Восточной Сибири и Дальнего Востока. В работе кроме печатных источников использованы материалы, извлеченные из архивов и рукописных фондов, а также собранные отдельными собирателями. К каждой сказке имеется комментарий, в конце книги даны словарь малоупотребительных и диалектных слов, указатель собственных имен и названий, топографический и алфавитный указатели, списки сказочников и собирателей.
Дмитрию 30, он работает физруком в частной школе. В мешанине дней и мелких проблем он сначала знакомится в соцсетях со взрослой женщиной, а потом на эти отношения накручивается его увлеченность десятиклассницей из школы. Хорошо, есть друзья, с которыми можно все обсудить и в случае чего выстоять в возникающих передрягах. Содержит нецензурную брань.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.