Свет тьмы. Свидетель - [152]
Божка работает за нее. Стряпает и прибирается дома, разносит выстиранное белье и притаскивает тюки грязного, обслуживает Квиса, а после обеда становится к корыту. Она словно ветер, эта девчонка, ничто ее не утомляет. Слезы Нейтковой становятся еще горше, когда она думает о дочери. Доченька, милая. С такими работящими руками ей нечего бояться. Если б не красота. Бедной девушке красота редко приносит счастье. Если с Нейтковой что случится, Божке надо в тот же день бежать из дому. Пусть даже придется ночевать на сеновале или в хлеву с коровами. Ведь горе, как известно, запирает мир перед бедняком на десять замков.
Пока что вниз по Костельной улице несется ветер, и Божка идет вверх навстречу ему. Время от времени он становится чересчур дерзким, и Божка противится ему с тихим смехом в душе. Это оттого, что между ветром и женщинами давняя дружба. «Ах ты такой-сякой, — говорит Божка, — можешь трепать волосы, но юбки оставь в покое и не пролей суп». Божка несет Квису обед из трактира «У лошадки». Она ждет не дождется, когда начнет у него прибираться, а Квис примется за еду. Божка с удовольствием поглядывает, как он ест суп, а потом старательно нарезает и накалывает на вилку куски жаркого с тарелки. Он ест совсем иначе, чем те, кого Божка привыкла видеть за едой. Она накрывает ему столик у окна, возле которого Квис проводит все свое время, когда бывает дома. Он кажется ей таким одиноким, словно межевой камень на лугу, более подходящего сравнения Божка найти не может. Но ведь пан Квис вовсе не камень, хотя иногда может быть таким же неподвижным. Да, это единственное, что Божке в нем не нравится, — иногда он сидит, застыв, будто ничего не видит, но глаза у него открыты и он не спит. И за едой он ведет себя так же; ест красиво, но чаще всего даже не замечает, что ест, хотя это бывают такие блюда, что Божка с удовольствием вылизала бы после него тарелку.
Действительно, у пана Квиса очень странный взгляд, и если он на вас уставится, то кажется, будто спрашивает — а что вы за человек. И вы готовы рассказать ему о себе все. Божка это могла бы сделать запросто: ей скрывать нечего. Только постыдилась бы сказать, что любит его. Так любит, будто он ее дедушка, только не такой старый, или будто он ее отец. Как прекрасно иметь такого смирного, тихого, приветливого отца. Божка и в самом деле испытывает это чувство или только скрывает более глубокое, которого боится? Да разве возможно, чтобы здоровая, красивая девчонка влюбилась в эдакого сморчка, неизвестно даже, кровь ли течет в его жилах? Может, это всего лишь сочувствие, наверное, она просто играет в чувство, томимая одиночеством и сердечной тоской, но молодость нередко смешивает игру и правду.
Комната благоухает айвой — паданцами, сбитыми ветром, этим самозваным садовником; айва ровными рядами разложена вдоль зеркала на комоде. Запах обеда, который Божка подала Квису, улетучивается через полуоткрытое окно. Ветер мчится вниз по Костельной улице, скользит по стенам домика Квиса, а здесь, внутри, лишь изредка колыхнет занавеску. Божка передвигается тихо, как только может, вытирает пыль и тайком поглядывает на Квиса. Она протирает зеркало и вдруг видит в нем свое отражение, поднимает руку, чтобы пригладить волнистые светлые волосы, но тут же, устыдившись, опускает ее, словно такое ей не положено, и чуть слышно вздыхает. Зеркало очень старое и его голубоватое стекло — будто холодная гладь воды осенью, но Божкино правильное лицо, белое и румяное, отражается в нем светло, будто высвечивается каким-то скрытым источником света. И девушка, взглянув на свое лицо, всякий раз испытывает грусть, происходящую от желанья, которому нет имени. И она отворачивается от искусителя и вытирает картинки, развешанные на стенах.
Это фотографии в узких золоченых рамках, большей частью овальной формы, с петелькой из ленты наверху. На них — незнакомые пожилые люди в одежде, которую перестали носить задолго до того, как Божка появилась на свет. Среди пожилых есть только одно молодое лицо, и оно, насколько Божке известно, принадлежало хозяйке этого домика, ей было тогда столько лет, как сейчас Божке. Божке кажется, что между этой барыней и Эмануэлем Квисом есть какое-то сходство. В чем оно, Божка уловить не может, но сознание этого заставляет Божку вздрогнуть. Она пытается украдкой взглянуть на Квиса, но встречается с взглядом его неподвижных глаз; от испуга она краснеет, опускает ресницы и продолжает тщательно вытирать пыль, она уже знает: эти два взгляда, той барышни и Квиса, делает схожими одиночество, одиночество такое бездонное, что, кажется, в него мог бы бесследно провалиться весь мир. Жалость сжимает Божкино сердце, какая-то детская сказка всплывает в ее мыслях: «Ох ты бедняжка, если б я могла взять тебя за руку и вывести из черного леса, где ты так одинок и где тебе, наверное, очень страшно». И тут она, сама не зная, как это могло получиться, набирается смелости и смотрит прямо в глаза, которые, — она это знает, — все еще пристально уставились на нее.
То, что Квис читает в открытом и наивном девичьем взгляде, потрясает его. Он растерянно моргает глазами и неестественный румянец, осевший на скулах, разливается теперь по всему его лицу. Он, видимо, всегда избегал молодых людей, боясь заблудиться и утонуть в их обманчивой смятенности чувств, боясь ошибиться в оценке истинности мыслей, проносящихся под небом молодости. Есть лишь одна непреодолимая граница, которую молодость не может перейти, — это смерть. Однако он не собирался открывать в себе кладбище. Остальное для молодых лишь игра, и там, где ныне лишь пепелище, завтра может зазеленеть трава.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.